Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов

Ознакомительный фрагментминуты своего утверждения на острове содержит их в особом почете и приказал обнести полисадником, а в тени их устроить маленькую сквозную беседку, откуда прекрасный вид на море и в которой он пирует летним временем. На тот же конец в одном из дубов вырублен, по приказанию царя, небольшой створчатый поставец, для стаканов и тому подобного. Все это со временем, если будет сохранено, составит достопамятную редкость. (Существование двух дубов и вокруг них круглого стола с перилами и скамейками, на которых Петр в летние свои приезды сиживал с тамошними начальниками и корабельщиками, подтверждается и в известных „Анекдотах“ Штелина (№ 50-й), но в 1750 году уже ничего этого не было; по крайней мере Богданов в описании „достопамятностей“ Кронштадта о дубах не упоминает. – Прим. изд. Публ. библ.)».

Остров Котлин. Рисунок А. Ростовцева. Около 1717 г.

Постоянные торговые операции с иноземными купцами на Котлине начались в 1716 г. Количество прибывающих кораблей постоянно увеличивалось. Так, 14 июля 1718 г. в Купеческую гавань прибыли «25 английских, 6 голландских, французский да двух флагов не разобрали»[67]. Но Нева постоянно выносила в залив песок, который формировал так называемый бар, делавший устье Невы непроходимым для крупных судов. Поэтому для доставки грузов в Петербург требовались мелкосидящие суда. В первые годы порта на Котлине это были эверсы[68], которые могли получить все желающие заниматься перевозом товаров. Но в связи с приходом иностранных судов возникла необходимость в организации таможни, что и было утверждено указом Петра I от 22 мая 1720 г., в котором говорилось: «…у которых шкиперов, матросов на приходящих купеческих кораблях в кронштадтский порт и Санкт-Петербург будут какие-либо товары и о тех товарах брать у них в таможнях расписки, и по тем росписям, осмотрев и переписав, продавать их с кораблей, кому они похотят при той продаже брать с них пошлину по торговому уставу Одну только ввозную, а за разную и лавочную продажу другой пошлины не брать»[69].

«Новый Кроншлот»

Однако кроме шведов «Кроншлоту» доставляли неприятности наводнения, случавшиеся регулярно. Но перестройка первого форта крепости назрела давно и не только из-за наводнения. Требовалось увеличить гавань форта, так как количество прибывающих торговых судов возрастало с каждым годом. Судно голландского шкипера Выбеса стало первым, в ноябре 1703 г. оно доставило в Санкт-Петербург вино и соль, за что шкипер получил 500 золотых – награду, назначенную Петром еще в мае 1703-го. А 22 июня 1715 г. в Кронштадте Петр устроил торжественную встречу 45 голландских и английских судов.

В 1719 г., когда военные действия Северной войны еще продолжались, в Кронштадтский порт пришло более 100 иностранных судов. При этом уже началось разделение порта на Котлине на торговый и военный. Хотя Петр утвердил порт еще в 1704 г., а в 1722-м учреждена должность главного командира военного порта, но числилась она в штатах флота и на нее назначали флагманов флота. Эта должность существовала до 3 июня 1917 г.

Генерал-адмирал Ф.М. Апраксин

О начале работ на «Кроншлоте» капитан Э. Лейн доложил адмиралу Ф.М. Апраксину 4 декабря 1715 г. Форт «Новый Кроншлот» представлял собой «вытянутый пятиугольник бастионного начертания. Башня, расположенная в юго-восточном углу, была окружена анвелопой [70] на срубах. Все фронты – рубленые стенки на ряжевых основаниях с брустверами и батареями – образовывали просторную внутреннюю гавань с тремя воротами для входа кораблей»[71]. По данным РГАВМФ, которые приводятся в книге Б.А. Розадеева и др. («Кронштадт. Архитектурный очерк»), первоначально имелись только одни ворота, еще двое ворот сделали позднее.

Строительством «Нового Кроншлота», как и других сооружений на Котлине, руководил Э. Лейн. Начать работы планировалось 5 декабря 1715 г., но зима в тот год выдалась теплой, и лед у «Кроншлота» был еще недостаточно толстым. В начале января 1716 г. Э. Лейн докладывал Апраксину: «Нового Кроншлота срублено выше воды восемь аршин, и ныне оные срубы всеми людьми и лошадьми возят на лед». Здесь Лейн приводит другой способ установки ряжей, который также применялся при строительстве фортов: ряжи рубили не на льду, а на берегу, и к месту установки подвозили «всеми людьми и лошадьми». К лету 1716 г. между будущими бастионами форта построили куртину, обращенную к морю. Работы продвигались крайне медленно из-за нехватки людей, большая часть которых трудилась на строительстве гаваней. Лишь в мае 1724 г. стольник М.М. Самарин, назначенный главным распорядителем работ на Котлине, сообщил царю, что «боль-верки в Кроншлоте и линии все сделаны».

В дополнение к крепости Св. Александра 22 июля 1717 г. заложили новый редут. Комендант Котлина бригадир Порошин писал А.Д. Меншикову: «А помянутого редута сделано мерою сажень с 30, а в вышину от земли выкладено дерном в 1 ¼ аршин, а для работы людей дано драгун и солдат 80 человек».

Однако ситуация на «Кроншлоте» оказалась непростой. Остро не хватало не только артиллерийских обер-офицеров, но и унтер-офицеров. В апреле 1717 г. Брюс послал на остров майора Витвера, заведывающего[72] Петербургской гарнизонной командой, и с ним штык-юнкера, капрала и 14 человек канониров и фузилеров. При этом он просил Порошина подчинить Витверу всех артиллерийских служителей, находившихся на Котлине и Кроншлоте, а также задействовать на работы арестантов. Витвер очень много сделал для восстановления боеспособности Кроншлота и всех батарей на косе, которые к тому моменту находились в плохом состоянии. Причем все работы ему приходилось выполнять с ограниченным числом помощников. Он докладывал, что «двое умерли, один артиллерийский ученик отпущен по болезни, а штык-юнкер отпросился на три дня в Петербург и не возвратился, говоря, что генерал-фельдцейхмейстер не отпускает». Вот еще одно свидетельство тяжелых условий, в которых создавался Кронштадт: «Кронштадтского гарнизона пушкари, которые ныне у нас есть, и у оных никакого ружья и мундиров нет, и ходят как мужики».

В начале 1720-х гг. сформировались правила для всех судов, находящихся в гаванях: «Огонь решительно запрещается на всех судах и разрешается только с позволения командира брандвахты, притом выдается в фонаре с особенным караульным из так называемых „огневых“ под расписку шкипера судна или его помощника. Огонь на судне разводится и тушится в присутствии „огневого“, который должен доложить командиру брандвахты, когда огонь потушен. Так что на брандвахте во всякое время имеются точные сведения о всех судах, на которых дозволен огонь. За самовольное разведение огня со шкипера судна взимается штраф от 60 до