Дневник сельского фельдшера - Дмитрий Леонидович Березин

(…А/Д 160/100, пульс 70, аритмичный, вены видны, склеры чистые… – как обычно отметил я про себя.– ну высоковато давление, но для нее это не много, а аритмия у нее хроническая, по этому поводу она принимает постоянное лечение).

– А чё там с коленями-то, а? – На манер бабушки начал говорить я. – Снимайте гамаши, показывайте.

– Чё, пряма показывать? – засмущалась бабушка.

– Да, «пряма показывать, пряма здеся, пряма сейчас»! – ответил я.

Баба Стюра, охая и стоная сняла гамаши. На каждом коленном суставе была намотана цветная ткань (видимо из старой простыни или наволочки) как компресс. Кожа вокруг компресса была красной. Сняв компресс, который был влажный, я невольно воскликнул:

– Ой, йооо…

Под компрессом красовались несколько приличных размеров пузырей, наполненных жидкостью по типу ожога второй степени.

Начинаю понимать, что столкнулся с чем-то нестандартным, и что самое сложное, мне надо будет сначала выяснить, что это такое, а потом уже принимать решение: как это лечить?

– Что это? – спросил я.

– Колени же у меня больные…, вот и решила полечить. Нюра посоветовала… – кивнув головой в сторону соседки сказала бабушка.

– А чо я? Давеча в ЗОЖе4 писали что можна так суставы лечить.– Сказала соседка.

– Таааак! Теперь по порядку. Что делали? – Строго спросил я.

Оказалось, что в ЗОЖе бабки вычитали, что боли в суставах можно лечить компрессами из снега и поваренной соли в пропорции один к одному. Решили испробовать. Только одна бабушка оказалась хитрее, а вторая сговорчивее, за что и пострадала. Компресс был наложен с вечера накануне.

– Ожог это у Вас. Самый настоящий химический ожог.

Баба Нюра, поднялась с кушетки, и выходя из кабинета, через плечо произнесла:

– Пойду я.., корова у меня не поена, да и деда кормить надо.., на рыбалку он собралси у меня… (какая рыбалка? Мороз 25 градусов.., видимо в тот момент это была веская причина чтоб улизнуть).

Это был момент завершения соседской дружбы.

– Ну что ж, пройдёмте в перевязочную, будем вскрывать и лечить.

Стоит отметить, что с этими ожогами я «возился» около месяца. Такие причины как неудобная локализация (движения в суставах), пожилой возраст, а так же химическое воздействие препятствовали скорейшей регенерации кожи, но всё-таки произошло заживление, правда, остались рубцы и воспоминание.

Позже, пациентов, занимающихся неудачным самолечением я стал называть «жертва ЗОЖ».

Февральский арбуз

Тот февральский вечер и ночь я буду помнить всю жизнь. Впрочем не только я. Вот говорят же умные люди, что всё, что происходит предначертано судьбой или какими-то высшими силами. День с утра начинался как обычно: «пятиминутка», обход.

– Дмитрий Леонидович, надо проверить работу медсестёр. – Предложила мне старшая медсестра Вера Александровна. – Порядок в процедурном кабинете и шкафах, учёт и хранение медикаментов, ведение документации.

– Ну давайте, проверим. При осмотре шкафчика на посту, где хранились бланки историй болезни, таблетки и прочее, вдруг обнаружился непонятный металлический контейнер с закручивающейся крышкой.

– Что это такое, Ольга Николаевна? – Спросил я у дежурной медсестры.

– Я не знаю. Эта штука давно уже тут лежит. Я раскрутил контейнер. Внутри оказался новёхонький коникотом. Сказать по правде, я и сам его видел второй раз в жизни. Впервые я увидел его на практике по реанимации. Причем, мне повезло, потому что мне пришлось увидеть, как реаниматолог его применяет.

– Это коникотом. – Сказал я. – Он предназначен для прокалывания гортани.

– Зачем гортань прокалывать? – Ужаснулась медсестра Ольга Николаевна.

– Для доступа воздуха, при аспирации инородным телом или сдавлении гортани окружающими тканями. Например, при отёке Квинке, или при ларингоспазме. Ольга Николаевна смотрела на меня, хлопая глазами.

– Ну, а нам-то он зачем? – Спросила она. – Мы же такую процедуру делать не будем?

– Верно. Но, как это делается, знать надо. – Сказал я. – Давайте я вам покажу. В холле больницы, на диване сидел больной, который лечился по поводу ХОБЛ.

– Ложитесь! – Сказал я ему. – Будем на вас тренироваться!

Мужик сделал круглые глаза:

– Не надо мне гортань прокалывать! – Сказал он испуганно и собрался было уже бежать, но я его успокоил:

– Не бойтесь! Колоть вас не будем. Только покажу где надо колоть и как колоть.

– Точно? – Все ещё не доверяя мне спросил он.

– Да точно, точно! —Заверил его я. – Покажу и расскажу. Вам тоже полезно будет знать. И тут меня осенило:

– Кстати! Зовите остальных ходячих больных. Сейчас небольшой мастер-класс организуем! «Это должен знать каждый».

В холл пришли несколько человек.

– Итак. Вот у нас человек, который подавился куском мяса! – Я указал на лежащего на диване мужика.

– Ну да, – сказал мужик, – зубов-то у меня почти и не осталось. Запросто могу подавиться.

– Ты молчи! – Перебил я его. У тебя в горле застрял кусок мяса. Ты только хрипеть можешь!

Мужик вжился в роль и начал хрипеть.

– Вот! – Обрадовался я. – На наше счастье у нас оказался вот этот прибор!

Я извлёк коникотом из контейнера, и показал как делается коникотомия.

– У нас на ферме, когда телят вздувало, мы тоже также делали. Только мы им троакаром бок прокалывали! – Сказала одна из бабушек.

– Ну вот и хорошо. – Сказал я всем. – Теперь вы знаете, что надо делать. Ольга Николаевна, приберите на место, и по смене передайте, что это и для чего это.

Вечером я ушел домой.

***

– Мама! – Обрадовался маленький Рома. – Дядя Лёша с тётей Таней приехали! Они арбуз привезли! Ура! Мы будем есть арбуз!

– Где вы его взяли в феврале? – Удивилась мама ребенка.

– В магазине! – Ответила Татьяна. – Из Пакистана привезён! Кое-как удалось «урвать». Там очередь бешеная собралась!

Когда хозяин дома резал арбуз, дом наполнился запахом арбуза. Несмотря на снег за окном, взрослые и дети на миг представили себе, что сейчас лето. Но на вкус арбуз оказался не очень сладким, а наоборот, с каким-то привкусом пластика или резины. Но уж больно силен был соблазн у детей, чтоб не выгрызть всю мякоть до корки. Примерно через час Ромка подошёл к маме:

– Мам, у меня руки и живот что-то чешутся.

На животе и руках Ромы были красные пятна, как после ожога крапивой.

– Да это аллергия у тебя! – Воскликнула мама. – На арбуз, наверное. Говорила же я что не надо его есть. Какие, к чёрту, арбузы в феврале? Пойдем я тебе таблетку дам.

Но из противоаллергических препаратов дома у них оказался только диазолин. Рома выпил таблетку, но легче ему не стало. Через полчаса он подошел к маме и снова сказал:

– Мам, что у меня с губой?

Губы ребенка отекли и начали доставлять ему дискомфорт.

– Надо в больницу ехать! – Сказала мать.

– Нет! В больницу не поеду! Там уколы будут ставить! – Захныкал Рома.

Мама решила подождать до утра. В два часа ночи у меня дома раздался телефонный звонок.

– Слушаю! – Ответил я спросонок.

– Дмитрий Леонидович, тут ребенка привезли с Тарасовки. – Взволнованно говорила Ольга Николаевна. – Он задыхается.

– Сейчас приду. – Ответил я и начал быстро одеваться. Февральская ночь, несмотря на ясное небо, совсем не радовала меня – я торопился в больницу. Как только я вошёл, то тут же услышал крик на втором этаже больницы.

– Сделайте что-нибудь! – Плача кричала женщина на медсестру. – Он же сейчас умрёт!

Я вбежал по лестнице и просто вломился в холл стационара. Первое, что я увидел, это то, что на диване сидел мужчина и держал на руках ребенка, примерно трех-четырех лет. Его значительно отёкшее лицо губы и шея ясно дали понять мне, что это ничто иное, как отек Квинке. Мать ребенка, увидев меня закричала:

– Он не дышит! Он умирает!

Действительно, ребенок не дышал. Он делал отчаянные попытки сделать вдох, неистово помогая себе всем телом, втягивая и выпячивая живот, но сдавленная отеком гортань не давала ему этого сделать. Со стороны это выглядело как