Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 8 - Семён Афанасьев

ртом подхватила айтишница, которая нагло поймала в воздухе руку Решетникова и выхватила зубами еду с его палочек. — А для трёх миллионов в течение года поработать надо ох как здорово, Юто-сама!

— Кто бы спорил, — вздохнул дед. — Я, откровенно говоря, волновался, — его глаза опять сфокусировались на метисе. — Сеть уже и принцессу обсуждает, и её участие в непонятных мероприятиях на территории полиции — с вами в главной роли.

— Что, прям все фамилии перечислены? — оживился логист.

— До этого не дошло, слава богам. Но если знать контекст, то описания с твоей внешностью связать несложно, — хмыкнул учредитель. — Впрочем, вру. Твоя адвокат и её семья названы прямо — их фамилия фигурирует.

— Им не повредит, — заметила пловчиха со своего места. — Мая-сама очень серьёзно настроен на место в Парламенте, а плохой рекламы не бывает. Моэко-тян в теме трёх миллионов участвовует постольку-поскольку — у неё резко сменились приоритеты. Извините, не моя тайна — не могу в подробностях.

— Миёси выступили в роли последнего рубежа законности, — неожиданно выдала Ута. — Там всё так сложно было, что… Хоть они и якудза, повели себя достойнее оппонентов! Которые должны закон защищать!

— Что это с тобой? — Хонока откинулась на спинку стула и легонько двинула подругу локтем. — Что в заливе сдохло? Чего это ты вдруг такая объективная?

«А там валяла дурака» вслух не прозвучало, но Уэки и между строк отлично поняла.

— А там можно было расслабиться, — уверенно заявила айтишница. — Там от меня ничего не зависело и я ничего не решала.

— Что изменилось здесь? — Хьюга, обычно эмоциями похожая на булыжник, вспыхнула любопытством.

Занятно.

— Отец написал. Там говорить не стала, сейчас обдумываю.

— Что написал твой папа? — Хонока надеялась, что её вопрос прозвучал максимально нейтрально.

— Если коротко, его ставят на место Танигути. Теперь он — главный разработчик Мацусита. Утром объявят официально. Это типа компенсации за меня.

На мгновение повисла неловкая тишина.

— Какова будет его позиция сегодня на учредительном совете? — как ни в чём ни бывало поинтересовался дед.

— Могу только предполагать, что вас не обрадует. Он очень хочет встретиться со мной перед работой — не знает, что я сейчас тут. Предлагает пересечься прямо в семь утра.

— Будет склонять на свою сторону, — на автомате заключила финансистка. — И пытаться простроить мост к Хьюга — тогда квалифицированное большинство гарантировано.

— Я же передаю акции родителям, — напомнила пловчиха. — В этом здании мой теперь только бассейн. Я предупреждала.

— С твоими родителями Уэки Юо сможет договориться? — в лоб поинтересовался патриарх.

— Наверное. Не знаю. Я от своей матери много чего не ожидала — такого, что она продемонстрировала накануне. Теперь уже боюсь, мой прогноз в её адрес стоит недорого, — спортсменка огорчённой, однако, не выглядела.

— Пожалуй, мы стоим на пороге конца старой Йокогамы. Той, которую мы основали с твоим дедом, — Хаяси Юто грустно вздохнул. — Ладно. Неважно.

— Плевать, — согласилась Хину. — Извините, если задела лично вас, но в этом мире вечного нет ничего. А искусственные интеллекты нового поколения на нашей материальной базе не сделать — так что, все дружно фокусируемся на нашем новом проекте. О котором другие не знают. Вы в курсе, вы в доле.

— Ута-тян, что ты скажешь отцу на его предложения? — дед развернулся к подруге.

— Зависит от того, что мне сейчас ответит Такидзиро-кун на мой вопрос. — Из голоса Уэки магическим образом испарилась любая игривость. — Возьмёшь ответственность за меня как мужчина?

Патриарх с интересом поднял подбородок и даже подался вперёд.

Хьюга флегматично налегла на рыбу.

— Мы не пара в том смысле, в котором ты себе это рисуешь в голове, — покачал головой хафу. — И я тебе это несколько раз говорил. Что могло измениться за секунду?

— Да, помню. «Когда самка человека проявляет инициативу, это воспринимается как агрессия…», бла-бла-бла, весь этот твой псевдонаучный бред. Ты не понимаешь, что сейчас от меня здорово зависит, будет ли у Йокогамы шанс остаться прежней? Можно ведь ничего и не менять, — айтишница со значением покачалась на задних ножках стула.

— А я тут причём? — безмятежно зевнул полукровка. — Я — безвестный логист с нижних этажей, львы бабочкам не страшны.

— Хаяси-сама и на тебя часть акции записывал. Говоря цинично, интересов миноритарного акционера никто не отменял — в денежном эквиваленте это более чем солидные суммы.

Хонока не узнавала подругу, так разительно та изменилась за мгновения.

— И девчонка я классная, — Ута неожиданно стала жёсткой, Хонока растерялась. — Для тебя, Такидзиро-кун, и вовсе — партия того уровня, до которого в нормальных условиях тебе не дотянуться. Согласен, безвестный логист с нижних этажей?

— Как насчёт Хину-тян? — нейтрально поинтересовался старик. — Извините, что влезаю в личный разговор, но она к Такидзиро-куну тоже хорошо относится, Ута-тян, насколько я могу видеть. Не могу удержаться от вопроса, прошу прощения.

— А у неё больше нет акционерного пакета. Она далеко не нищая, но уже и не на том уровне, на котором была три дня назад.

— А ты?

— А я, если возобновлю альянс со своим отцом, получу доступ к управлению пакетом Мацуситы. И поделюсь этим доступом. — Айтишница сверлила взглядом логиста так, будто он ей задолжал миллионы. — Так что? Мутим? — её рука двинулась в направлении мужских штанов.

Решетников непостижимым образом ухитрился отпрыгнуть в сторону вместе со стулом:

— Ты красивая, умная, самодостаточная, а я сейчас иду плыть полтора километра. На этой оптимистичной ноте из списка твоих потенциальных кавалеров предлагаю меня вычеркнуть — не хочу обманывать ожиданий, заявляю со всей ответственностью.

— Зря. Обвинения Комиссии по ценным бумагам в твой адрес пока никто не отменял.

— Это тебе тоже папа напомнил?

— Неважно. Моэко — хороший адвокат, но с нашей поддержкой персонально для тебя всё было бы с гарантией.

— Это ты сейчас ему угрожаешь⁈ Шантажируешь практически утратившим актуальность обвинением⁈ — Хонока не сдержалась.

Конечно, гласно выступать в роли защитницы кое-кого не хотелось, но и промолчать не было возможности.

— Нет, не угрожаю, потому что он не из пугливых. Очень жаль, — последнюю фразу Ута сказала Решетникову. — Мне с тобой было бы хорошо, тебе хорошо