Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

Три прочие армии «проводили вспомогательные наступления, целью которых было частично исправить линию фронта, нанести максимальный ущерб противнику и не допустить переброски его войск с собственных участков фронта. Это должно было упростить Каледину решение задачи»[34].

При этом предполагалось, что в 20-верстной полосе атаки будет сосредоточено до 150 тыс. штыков, поддерживаемых возможным максимумом тяжелой артиллерии. Дабы проконтролировать подготовку к наступлению, Брусилов лично осмотрел местность на предполагаемом направлении главного удара в 8-й армии, а на прочие участки выезжали его доверенные лица из штаба фронта.

Бесспорно, что русские военачальники столкнулись с нелегкой проблемой: организация прорыва сильно укрепленной неприятельской обороны, состоявшей из двух-трех оборонительных полос. Как говорит военная теория, участок, избранный для прорыва, должен иметь несколько благоприятных условий во имя реализации успеха. И именно это, наряду с непосредственной подготовкой вверенных им войск, и должны были учесть русские командиры.

В числе прочих, главнейшие условия, необходимые для успеха прорыва, должны предусматривать, чтобы избранный участок предстоящего наступления:

«1) лежал на таком направлении, которое позволило бы маневрирующей части ударной группы при развитии прорыва быстро достигнуть решительных результатов;

2) представлял собой местность, благоприятную для выполнения задач прорывающей и маневрирующей частей ударной группы…;

3) имел выгодные условия для артиллерийской работы;

4) имел бы выгодные местные условия для занятия прорывающей частью ударной группы исходного положения для атаки, скрытного размещения артиллерии, скрытного сосредоточения войск, наносящих главный удар, а также более или менее укрытого ближнего тыла для питания боя;

5) важно, чтобы участок, избранный для прорыва, в то же время являлся участком наименьшего сопротивления противника»[35].

Напротив избранных участков прорыва сосредоточивались артиллерия и резервы. При этом первоначально А. А. Брусилов рассчитывал и на маневрирование. Так, в районе Ковеля главкоюз предполагал создать угрожающие «клещи» одновременным движением в этот район и с юга, от Луцка, который предполагалось захватить с ходу главными силами, и с севера движением 4-го кавалерийского и 46-го армейского корпусов, поддержанных легкой артиллерией. Штабом фронта подразумевалось, что угроза окружения вынудит неприятеля отступить от Ковеля без боя.

Сроком окончательной подготовки армий Юго-Западного фронта к производству наступления Брусилов назначил 10 мая, так как окончательный срок операции еще не был выбран Ставкой, да и зависела эта дата от многих причин политического и военно-технического характера. За полтора месяца подготовки следовало подтянуть и качество войск. Например, к 1 апреля некомплект офицеров составлял около 2 тыс. чел., в том числе в пехоте 1751. А к началу прорыва пехота фронта насчитывала 11 289 офицеров, 837 275 солдат и 698 350 винтовок[36].

Между тем план атаки неприятельской обороны в том виде, в каком он разрабатывался штабом Юго-Западного фронта – прорыв в каждой из армий – был подвергнут критике «сверху». В частности, М. В. Алексеев сомневался в успехе армий Юго-Западного фронта одновременным прорывом обороны противника в нескольких направлениях. Однако генерал Брусилов ручался за успех, а сам удар фронта все-таки был вспомогательным. Памятуя, что главной задачей Юго-Западного фронта ставится не допустить перебросок на направление главного удара, наносимого армиями Западного фронта, Алексеев, в конечном счете, согласился с точкой зрения главкоюза.

Оперативное планирование наступательных операций фронтов в сжатом виде было отражено в общем документе по армиям Восточного фронта. Как говорилось выше, 11 апреля, за подписью императора, генерал Алексеев отдал директиву по фронтам о предстоящем наступлении в кампанию 1916 г. Верховный главнокомандующий, в частности, повелевал: «…главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного фронтов оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью как для производства частных прорывов в неприятельском расположении, так и для поражения находящихся против них сил противника… Юго-Западный фронт, тревожа противника на всем протяжении своего расположения, главную атаку производит войсками 8-й армии в общем направлении на Луцк…»

В свою очередь, генерал Брусилов в директиве по армиям фронта указал, что Юго-Западный фронт обязывается оказывать содействие Западному фронту энергичным наступлением. То есть основной целью войск ставилось отвлечение на себя австро-германских резервов и разгрома противостоящего русским армиям неприятеля. По поводу оперативного творчества командармов на ближайшие сроки главкоюз указал: «Удары на фронтах армий ввиду ограниченности транспортных средств придется вести накоротке, стремясь, прежде всего, нанести поражение живой силе противника»[37].

Таким образом, как это ни парадоксально, но малая густота железнодорожной сети вынудила командующего фронтом в качестве основного объекта приложения сил войск в операции назначить разгром живой силы врага, а не занятие географических рубежей, как то было принято при Ставке первого состава. Конечно, отчасти этому способствовали и перемены в Верховном командовании, вызвавшие отказ от наиболее одиозных негативных аспектов стратегии прежней Ставки под руководством великого князя Николая Николаевича.

Помимо прочего, главкоюз вполне мог рассчитывать на моральный настрой своих армий. Войска Юго-Западного фронта рвались в бой, будучи уверены в успехе, так как наступать им предстояло не на германцев, а на австрийцев. По замечанию офицеров, те части, что хоть раз дрались с немцами, были убеждены в легких победах над войсками Двуединой монархии. Поэтому войска, желавшие бить именно австрийцев, всегда имели веру в успех наступления[38].

Убежденность в успехе главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта подкреплялась выбором командиров, большинство из которых он знал лично, и потому мог на них вполне рассчитывать. Командарм-8 А. М. Каледин в 1914–1915 гг. являлся прямым подчиненным Брусилова, который тогда командовал 8-й армией. Командармы-11 и -7 в первый год войны воевали в составе 3-й армии, тесно взаимодействовавшей с 8-й армией генерала Брусилова и периодически оперативно подчинявшейся командарму-8. Командарм-9 П. А. Лечицкий, так же как и А. А. Брусилов, всю войну провел на Юго-Западном фронте, где 8-я и 9-я армии сражались бок о бок. В памятке к письму Алексеева от 3 мая Брусилов отмечал, что скептицизм в возможности успеха всегда развивается под влиянием неудач. Поэтому единственным лечением является победа, для достижения которой необходим тщательный выбор начальствующего состава, с устранением всех негодных начальников[39]. Представляется, что к моменту наступления главкоюз должен был быть довольным своими подчиненными.

Неприятельские позиции, на которых австро-германцы находились с осени 1915 г., были сильно укреплены ими за это время: командование Центральных держав в кампании 1916 г. предполагало вести большие сражения на западе, в то время как на востоке им предстояло обороняться. Стало окончательно ясно, что наступать на обоих фронтах немцы не могут, поэтому им следовало заранее выбирать, где наступать, а где обороняться. Так что оборонительные рубежи на Восточном фронте тщательно готовились противником к предстоящим боям, чтобы сдержать напор русских, пока немцы будут драться во Франции, а австрийцы – сокрушать Италию.

Австро-германские рубежи состояли из трех полос обороны, каждая из которых сама по себе