Бунтарь без команды - Александр Скрибблер

Научи. Это чудо?». А она: «Не знаю. Просто это есть. С самого рождения». Они: «Тогда покажи ещё раз». И она вновь отталкивается от земли, без проблем поднимается в небо, слушая доносящиеся снизу восторженные возгласы и аплодисменты. Ощущает себя особенной… Эти сны такие реалистичные, и Рите в них было радостно. Радостно до слёз. Когда она просыпалась, эти приятные, волнующие ощущения продолжали оставаться с нею порою целых несколько дней. Встретившись с Димой и проведя в его доме несколько замечательных часов, Рита испытала нечто подобное… но наяву. Ей было очень хорошо. Хорошо до слёз. Она чувствовала себя особенной, богиней сказки, человеком с волшебными способностями. Даже слышала в тот момент где-то эти восторженные возгласы и аплодисменты ей. Рита хотела всё это описать в своём рассказе, выразить свои ощущения как можно более подлинно. Затем дать прочитать рукопись Диме. Взглянуть в его глаза. Заметить в его теле лёгкую дрожь от её описаний и вновь погрузить его в свои объятия.

Дождик все шёл и шёл, а Рита печатала и печатала текст на ноутбуке, слушая музыку группы «Кар-мэн». Её любимыми композициями были «Париж» и «Лондон, гуд бай!». Рита не знала, как назовёт этот свой рассказ (а может повесть или роман) и не знала, будет ли она его публиковать. Но написать его была огромная потребность. Затем прочитать самой и дать прочитать Диме. Если бы Рита писала ручкой на бумаге и было бы необходимо сжечь рукопись потом, она сожгла бы её, но произвести перед этим её на свет была большая потребность. Для пролога у неё имелось несколько стихотворений. Два из них были уже приведены выше. А вот третье, что Рите нравилось больше:

Я снова здесь,

Как будто вновь что-то забыто!

Я снова пьян

И вновь дорога в будущее светом солнца жаркого залита…

Хоть сердце очень колет,

Я иду и слышу зов тот птичьей стаи,

Вся эта неизвестность манит вдаль,

Хотя какая к чёрту неизвестность! —

Путь свой, да и как закончится он, знаю.

Никчёмность и величество материальности порой вгоняет в ступор,

В лицо монеток горстку бросит бытиё,

Не делая поблажек и уступков.

Хотя всегда всё так и было — так к чему ж все удивленья?

Философу с душою анархистской на Кальварью, иль на Гору Лысую дорога —

Там и будет представленье…

Я снова здесь,

Как будто вновь что-то забыто

И яркий свет не страшен мне, хотя душа бывает жутка и сердита…

Я родом не из Вифлеема иль Гамалы.

Вообще мне неизвестно, кто я вцелом есть,

Лишь знаю, что грешу,

Однако ж сущность человека такова, что нам всё мало.

И это не презрительная фраза: ведь не мы — во всём природа виновата.

Моих скитаний, веры, чувств всегда тут для чего — то маловато.

Вонзаю глупые свои клыки в плоть мира искушающего

И кормящего существ всех здравых.

Глаза открыв, вновь вижу даль и путь свой…

Я сегодня пьян тем, мир что дал мне здесь, средь упырей всех ярых.

Александр.

Дождь дарит свежесть и прохладу. Дождик — словно успокоительное на ночь, приносящее освобождение от душных мыслей, что настойчиво и бесцеремонно заполняют сознание. Саша курил на балконе… Свежий ветерок ласкал кожу. Александр Драговцев задумчиво смотрел в сгущающуюся ночь за стеклом, пытаясь всё разложить по полочкам в своей голове. Хотя что раскладывать? Жизненная ситуация не рисовала ни правых, ни виноватых. Однако на душе всё равно было гадко. Александр смотрел в сгущающуюся ночь. В руке дымилась сигарета. Саша начинал жалеть о том, что он сделал… Точнее он не сделал ничего плохого, но дал своё согласие на то, что теперь терзало его душу…

Когда они встретились с Ритой (точнее даже спустя время после того, как они с Ритой повстречались), она настойчиво пыталась привлечь его внимание к себе. Бессмысленно было бы отрицать, что Саша влюбился в Риту с первого взгляда. Может быть, однолюбам и интровертам проще в этом мире, чем остальным? Саша часто задавался этим вопросом, хотя есть ли смысл однолюбу и интроверту задаваться подобными вопросами? Почему?.. Да элементарно потому что однолюбам не нужно принимать много решений. Рита Саше понравилась сразу. Он думал о ней, она ему снилась ночами. Но первой шаг к отношениям между ними сделала она. Она сказала ему, что хочет чего-то большего, чем обыкновенное общение. Сердце Саши забилось по-другому, жизнь изменилась в мгновение ока, исполнилась каким-то смыслом что ли… И не потому, что кто-то так захотел и решил или Александр считал, что ему уже «пора захотеть и решить так, потому что он уже взрослый» — всё дело в том, что Саше было по-настоящему хорошо и приятно. Этого ощущения невозможно добиться силой или искусственным путем, по предложению советчиков, или сделать глубокие вдох-выдох, чтобы заставить себя… Такое ощущение просто появляется само собой. Оно либо есть, либо его нет. Третьего варианта быть не может. И в этом мире мало кто понимает подобную правду жизни. Саша убедился на своём собственном опыте, что если искра любви вспыхивает сразу после того, как ты встречаешь в этом мире своего человека, то что-то из этого может получиться в дальнейшем. То есть, отношения, семья могут родиться, существовать. Но человек должен раз и навсегда осознать (несмотря на то, что идиотские шаблоны в нашем мире пытаются нам вбить в голову обратное): любовная искра между людьми и всё за этим следующее не возникает и не проистекает из долгих ухаживаний мужчины за женщиной (или женщины за мужчиной), беготни, навязываний — хоть ты бегай и ухаживай неделю, хоть два года, а хоть целую вечность, пытаясь в чём-то убедить в первую очередь самого (саму) себя, свою душу, сердце. Ничего из этого не выйдет.

Рита смотрела на Сашу так, как могут смотреть лишь по-настоящему влюблённые. Её глаза в такие мгновения светились от счастья и одновременно… выражали истинную благодарность. Благодарность Саше за то, что он существует. Благодарность этой жизни, этому миру, Богу за то, что Саша есть. Глаза Риты сияли, глядя на Сашу, источали нежность, ласку и задор… Когда они ездили в автомобиле, Саша то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы поймать на себе взгляд улыбающейся Риточки, сидящей на заднем сиденье. Им обоим было радостно от того, что они одновременно ловили