Сказка о лягушке и золотом мече - Елена Ловина

– Принцесса, Элинерия, – девица хлопала ресницами и отходила боком в сторону колодца, аккуратно, шаг за шагом, – это совершенно не то, что вы подумали.

– Да? Жаль, что не угадала. Проводи Гилберта до лекаря, будь добра, иначе у него случится разрыв мозга – ведь он тоже думает совершенно не то, да кузен?

Я говорила спокойно, с легкой иронией, глядя исключительно в глаза одной из маминых фрейлин, которую, если верить рассказам сестер, отец отправил в наш замок, чтобы дочь не выскочила замуж за какого-то… хм, менестреля. Иронично.

«Лечение», видимо, имело успех, и пора девицу возвращать отцу. Решено, так и скажу маме завтра утром.

– Но, Эль, я сопровождал тебя, – с трудом прокашлявшись, проговорил кузен, хотя взглядом все равно так и лип к голому вырезу фрейлины и в мою сторону даже не повернулся. Пришлось повернуться самой.

– Я пришла тренироваться – считай, что ты сопроводил меня до места. Дальше я сама. К слову, целее будешь.

– Разве тебе не нужен партнер для тренировок, – как бы не залип кузен на девице, но на слове тренировка даже его слегка попустило и он ошарашено оглядел меня с ног до головы. От его липкого взгляда, что умудрялся зацепляться уже за мои рельефы, становилось неприятно и немного противно, словно на руку упала гусеница, толстая и мохнатая.

– Боюсь, ты не выстоишь, Гилберт, – проговорил Фаер, обретя дар речи, так как тоже потерял способность говорить на моих словах про тренировку – ошалело смотрел на мое платье и все те же рельефы. – У принцессы взгляд Зарянки, когда та смотрела на пастуха и собиралась боднуть, если вдруг тому придет в голову попытаться выгнать ее с поля.

Отец как-то упоминал фразу, значение которой я никогда не понимала, хотя всегда связывала его с турнирами и знала про них все, как и положено принцессе. Но тут до меня дошло. Полностью.

У меня упало забрало! Все, держись, Фаер.

– Я бы поменял место для тренировки, – Гилберт принялся отступать мелкими незаметными шагами, а за ним и девица с испуганным выражением на лице. Словно я представляла для них что-то совершенно страшное, что хуже Вулкана Аратонга,

– Рядом с Волшебным колодцем нельзя находиться с оружием – древний запрет.

– Где ты видишь оружие, Гил, – усмехнулась я недобро, – у меня только мяч.

Глава 15

Кабинет короля и королевы Даронских

– Дядя, вы срочно должны ее остановить! – в кабинет влетел запыхавшийся Гилберт и не менее загнанная фрейлина королевы, которую племянник короля тянул за собой за руку – не отпустил даже, когда остановился.

– Отпусти руку Маин, Гил, у нее синяки появятся, – сочувственно проговорила королева и принялась палец за пальцем отцеплять руку племянника. – Она в безопасности – не паникуй и расскажи все по порядку.

Гилберт был не в состоянии говорить: хватал ртом воздух, закашливался, размахивал руками, так что вместо него взяла слово девушка.

– Мы все сделали так, как вы и просили, Ваше Величество, – девушка потупила взгляд и неловко постаралась стянуть края слишком глубокого выреза. – Гил привел принцессу Элинерию, а я как раз разговаривала с принцем Фаерграсом в…этом… Принцесса очень рассердилась – у нее глаза стали просто невозможно синими. А еще она пришла к Волшебному колодцу с оружием, с настоящим – поле завибрировало, предупреждая, что нужно покинуть площадь для тренировок, но принцесса ничего не заметила, правда. Это плохо, очень плохо, Ваше Величество. Она такая страшная – она убьет принца Фаерграсса!

– Не убьет, – уверенно проговорил король и вновь обратил свой взгляд на племянника. – Что с Трис и Дери?

– Они тоже в бешенстве, – Гилберт смог отдышаться и выпрямиться, расправив плечи. До этого он бежал так быстро, ускорившись с помощью магии, что чуть не вычерпал всю, до последней капли, но несколько манипуляций королевы, и ему стало значительно легче. – Дерианна спалит замок, если вы не вмешаетесь, а Трисерция заморозит – в замке уже видны последствия их гнева. Но, дядя, Элинерия – это полная катастрофа, тем более рядом с Волшебным колодцем. Хорошо хоть, что с ней нет Золотого Меча, иначе…

Гилберт безнадежно взмахнул рукой, посмотрел по сторонам и притянул рыжеволосую девушку к себе, снимая остатками магии рыжину с волос, вульгарную красноту с пухлых губ и слишком глубокий вырез на платье, под которым обнаружилось вполне целомудренное кружево.

– А что за оружие она принесла? Ты сам видел?

Король напрягся на последней фразе племянника, взгляд его стал требовательным, колючим, прожигающим насквозь – он уже не был спокойным добродушным дядюшкой, прощающим детские промахи или мелкие пакости. Сейчас в кабинете стоял Король, чья власть неоспорима и безгранична.

– Не смог понять: то ли кинжал, то ли вообще нож для фруктов – такой он маленький. Сама Эль сказала, что с ней только мяч, и никакого оружия она не принесла.

Король удовлетворенно выдохнул, даже взгляд стал теплее. Глянул на белокурую фрейлину, что робко прижималась к его племяннику, и задал вопрос ей.

– Ты уверена, что хочешь стать женой этого пакостника? Он никогда не станет королем, даже если те, кто плетет против меня заговор, обманут Вулкан и получат все артефакты. Подумай еще раз Маиналь, идти против отца – это лишь детский каприз. Ваш дом слишком далеко и его не коснутся любые катастрофы. Но если ты свяжешь жизнь с Гилбертом, то обратного пути не будет.

Девушка всегда казалась королю робкой, нежной и такой ранимой, что могла сломаться от любой грубости, от слишком сильного прикосновения. Но в отношении его племянника блондинка проявила удивительную несгибаемость. Вот и сейчас ее глаза вспыхнули, щеки заалели, губы сжались злой тонкой линией.

– Нет, я не передумаю, – ответ прозвучал жестко, даже, пожалуй, грубо, но король не обратил внимания – он ожидал именно такого ответа.

– Подойдите и протяните руки. Клятву помните?

– Сейчас? – ахнули обе женщины, а королева даже руками всплеснула. – Но у девочки нет даже свадебного платья.

– Нет времени. Красивое платье оденет вместе с нашими дочерями – будет на одну свадьбу больше.

– Да кузины меня закопают раньше, – хохотнул Гилберт, протягивая руку вперед и произнося слова клятвы. Удивительно, но на краю всеобщей катастрофы собственное счастье казалось гораздо важнее чужих переживаний, особенно собственных кузин, вредных маленьких девчонок.

После церемонии