Корабли и люди - Иван Георгиевич Святов

а то весь катер разобью!» Кирпич плюхается в воду метрах в пяти от катера. Чабанов приказывает боцману: «Як ночне добрасувать, то потраветь якор-цепь», – и уходит к себе в каюту. А поздно вечером он оказался на пристани в объятиях супруги, навеселе и довольный примирением. Таковы иногда бывают семейные развлечения!

Военно-морская академия

Осенью 1932 года я выдержал конкурсные приёмные экзамены в Военно-морскую академию имени К. Е. Ворошилова. С огромным волнением входил я первый раз в это святилище морской науки, расположенное на Васильевском острове в Ленинграде, в доме № 8 по 11-й линии, когда-то бывшее Морской Николаевской академией. Последняя возникла в 1877 году из офицерского класса для усовершенствования лучших молодых офицеров, «к морской службе потребных», образованного ещё в 1827 году.

Преподавали в ней личности совершенно замечательные: академик Алексей Николаевич Крылов, чьё имя впоследствии носила Военно-морская академия кораблестроения и вооружения, Иван Степанович Исаков, профессора Леонид Григорьевич Гончаров, Сергей Петрович Ставицкий, Александр Викторович Шталь, Владимир Александрович Белли, Всеволод Федосиевич Чернышов – вот далеко не полный перечень имён тех, кто передавал нам свои знания, опыт, эрудицию, культуру.

За время моего пребывания в академии сменилось три начальника. Первый, Сергей Петрович Дуплицкий, перешёл работать в «Севморпуть»; второй, милейший Павел Степанович Стасевич, был умелым начальником и тонким воспитателем слушателей; третий, Александр Петрович Александров, советский краском, в Великую Отечественную войну стал начальником штаба Балтийского флота (после войны погиб в авиационной катастрофе).

Начальником командного факультета оказался мой старый сослуживец по Амурской флотилии Павел Алексеевич Трайнин. Вместе со мной на этом факультете учились тринадцать человек: Василий Максимович Нарыков, Владимир Львович Вилыпанский, Николай Васильевич Фалин, Василий Данилович Яковлев, Рудольф Яковлевич Папп, Николай Павлович Завьялов, Пётр Иванович Метёлкин, Гавриил Акимович Коновалов, Михаил Николаевич Попов, Алексей Фёдорович Черкизов, Гавриил Михайлович Клитный и Николай Николаевич Терехов.

Наиболее успевающим в учёбе был Фалин. Он обладал отличными способностями и памятью, никогда не записывал лекций, не сидел в классах до полуночи на самостоятельной подготовке, а в учёбе был первым.

Вторым по успеваемости и способностям был Яковлев. Он, наоборот, вёл тщательные записи, был усидчивым в самостоятельной подготовке, составлял обстоятельные конспекты по всем предметам, и мы часто пользовались ими как учебниками.

Остальные работали по четырнадцать-пятнадцать часов ежедневно. При этом чрезмерно много времени поглощали предметы, не касающиеся морских специальностей, но строго обязательные во все периоды существования советского государства: история партии, политэкономия, марксизм-ленинизм. Надо было усердно усваивать политические догмы эпохи.

К моему большому удовольствию, очень неплохо была поставлена в академии спортивная подготовка, и физическая, и стрелковая, которыми ведали Виктор Иванович Макарычев, начальник физподготовки, и Василий Алексеевич Павлов. В этой области передовиками были, прежде всего, я, потом Черкизов и Нарыков.

За три года пребывания в академии мы проходили стажировку на эскадренных миноносцах, подводных лодках, в морской авиации и в береговой обороне. Под руководством квалифицированных и опытных преподавателей-моряков мы получили солидные навыки командной и штабной службы, основательные познания в морской тактике и оперативном искусстве и основательную практику во всех родах войск Военно-морского флота.

После окончания академии в мае 1936 года я снова вернулся в Морпогранохрану. Меня назначили командиром дивизиона пограничных кораблей, строившихся в Ленинграде на судостроительном заводе им. А. А. Жданова для погранохраны Дальнего Востока. Они были идентичны базовым тральщикам (БТГЦ) ВМФ, а их переход из Ленинграда до Владивостока намечалось осуществить через Средиземное море, Персидский залив, вокруг Индии и Китая в Японское море и далее к дальневосточным берегам нашей страны.

Для подготовки похода мне и моему другу по подготовительному училищу Михаилу Дмитриевичу Куликову выдали в Гидрографии полный комплект английских карт. Мы с усердием проработали маршрут с заходом в самые интересные и экзотические порты мира. Я для пополнения знаний и навыков в английском языке пригласил специального преподавателя английского языка из академии.

С большим энтузиазмом мы взялись за подготовку экспедиции в заморское плавание – мечту каждого моряка! Тщательно проверили материальную часть, продумали все вопросы обеспечения безопасности плавания, предусмотрели, кажется, всё, кроме одного – международной обстановки: помешали события в Испании, из-за которых переход был отменён, а корабли направили Беломоро-Балтийским каналом на север, в Мурманск.

Два таких перехода совершил я в 1936 и 1937 годах, переведя туда четыре корабля: ПСК-301, ПСК-302, ПСК-303 и ИСК-304. Это были интересные походы: по Неве, Ладожскому озеру, реке Свирь, по Онеге, непосредственно по самому каналу, по Белому и Баренцеву морям.

В Мурманске в дивизион вошли ещё два корабля: ледокольный буксир ПСК «Пурга» и бывший рыболовный траулер ПС-1.

Мой дивизион сторожевых кораблей пограничных войск базировался в устье Кольского залива у острова Торос в Кувшинской Салме. Это старейшее пограничное соединение существовало здесь с 1921 года. Там для нас были построены причалы и смотрящие на Баренцево море дома для семей командиров и сверхсрочно служащих старшин и краснофлотцев.

Плавать на Севере, в ледяном Баренцевом море было интересно, но трудно. Туманы, штормы, полярные ночи и снежные заряды были нормальным и обычным явлением. Пограничники плавали много и были отличными моряками. Для меня это было прекрасной практикой и школой.

Как-то во второй половине лета 1937 года береговой пограничный пост донёс, что в районе Йоканьги, реки на Кольском полуострове, в наших территориальных водах браконьерствуют четыре английских рыболовных траулера. Я на ПСК «Пурга» в сопровождении ПС-1 срочно вышел в море и полным ходом направился к каньонообразному устью Йоканьги, где были обнаружены нарушители.

При выборе курса следования я допустил тактическую ошибку: пошёл кратчайшими курсами под берегом, тогда как надо было зайти с моря. Браконьеры нас обнаружили, отрубили тралы, стали отходить в море. Один из тральщиков, «Найт Ватч»[6], сел на камни, команда его покинула и перешла на другой. Трём траулерам удалось выйти в нейтральные воды, где мы были бесправны предпринять что-либо, чтобы помешать им уйти…

Возвратившись к «Найт-Ватчу», мы обнаружили сидящий на мели корабль, водоизмещением около 500 т, с трюмами, заполненными треской и водой. При осмотре подводной части судна водолазами оказалось, что траулер получил значительную пробоину.

Так как «Пурга» являлась мощным ледокольным буксиром с высокопроизводительными отливными средствами, я решил снять корабль с мели. Трое суток, днём и ночью, по пояс в воде моряки заделывали пробоину, цементировали её, перегружая рыбу из трюма в трюм, откачивали воду. Наши труды увенчались успехом. Завели буксиры за корму, «Пурга» и ПС-1 сдёрнули траулер с мели. ПС-1 взял аварийный корабль на буксир и повёл его в Мурманск.

«Пурга» для обеспечения безопасности шла рядом, в одном или двух кабельтовых