Московский Монмартр. Жизнь вокруг городка художников на Верхней Масловке. Творческие будни создателей пролетарского искусства - Татьяна Васильевна Хвостенко

в городе Порохов Псковской губернии. В 1906 году он окончил с малой серебряной медалью рисовальную школу Императорского общества поощрения художеств, где директором был Рерих, а в 1914 году – Высшее художественное училище при Академии художеств в Петрограде. Его дипломной работой был проект памятника Александру II, а диплом ему выдал Александр Бенуа.

Во время Гражданской войны он добровольцем пошел в Красную армию. В 1919 году был принят в члены РКП(б). В 1920 году был избран членом Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов.

С 1921 года Лехт занимал ответственные должности по художественно-изобразительной линии в Наркомпросе. Одно время он был заместителем директора Третьяковской галереи, а потом директором Театра им. К. Станиславского. В 1933 году он стал директором выставочного управления «Всекохудожника» и членом художественного жюри по конкурсу на Дворец Советов. Он был членом президиума АХРР, и когда Главискусство решило направить в колхозы и индустриальные центры художников, Лехт одним из первых поехал на стройку Березняковского химкомбината. Он всегда делал все четко, все доводил до конца, и в своих работах полностью запечатлел историю строительства, начиная с первых ударов лопаты и кончая пуском комбината.

Он был военным человеком с железной логикой и дисциплиной, любил индустрию, шел своей дорогой, ни с кем не советовался и был убежден, что соблюдает интересы широких народных масс.

Им созданы надгробный памятник Бауману в Москве и фонтаны на Московском ипподроме, мозаичные панно на станции «Автозаводская» в московском метро (это совместно с художниками Бардиченко и Покровским).

Работы Лехта есть в Третьяковке и в музеях других городов нашей страны.

У Лехтов была дача в Песках, и там я подружилась с его внучкой Элей. Когда в 1949 году Фридрих Карлович уехал в Эстонию, дачу продали, и мы с Элей потеряли друг друга. Встретились мы много лет спустя, и Эля мне сказала:

– Знаешь, у меня есть записи моего деда. Их мало, но, может быть, они тебе пригодятся. Я бы хотела оставить хоть какую-нибудь, пусть небольшую, память о нем.

Я с радостью согласилась вставить их в эту книгу.

Из записей Фридриха Лехта

«Праздновали 1-ю годовщину Октябрьской революции в Петрограде. Формалисты, пробравшиеся к руководству отдела изобразительных искусств Наркомпроса, захватили такие важные объекты, как Дворцовая площадь, Исаакиевская площадь (Н. Альтман), Дворцовая набережная (Д. Штеренберг), Невский проспект (формалистическое панно на здании Публичной библиотеки, городской думы и др.) и некоторые другие важные части города. Массовый зритель неоднократно выражал решительный протест против формалистических уродств!

Я совместно с художником Герардовым составил проект оформления Рождественского совета депутатов на Суворовском проспекте. Огромные панно, покрывавшие весь фасад с колоннами, в виде триптиха в натуре – были выполнены мною одним без участия Герардова (он в это же время оформлял резиновую фабрику «Треугольник», где он был постоянным художником). Удачно окончив работу к сроку, я установил их на месте; комиссии райкома и райсовета одобрили всю работу, признав ее отличной, которую я выполнил в реалистическом плане с большим воодушевлением.

Потом, учитывая опыт этого праздника, исполком Петроградского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов принял специальное постановление о передаче дела для подготовки первомайских торжеств особой комиссии, о снятии формалистического памятника Перовской и о недопущении футуристов из отдела изобразительных искусств к участию в украшении Петрограда.

(…)

Демобилизовавшись в марте 1921 года, я был направлен как коммунист-художник заведовать ИЗО художественного подотдела Губполитпросвета в Москве.

В «наследии» оставленном моими предшественниками из лагеря формалистов остались многочисленные незавершенные заказы, на которые были затрачены большие суммы народных средств, в то время как молодая Советская республика переживала неимоверные финансовые затруднения. Необходимо было срочно производить сокращение расходов, в первую очередь ликвидировать заказы: беспредметное, безыдейное искусство "новаторов"-формалистов, сомнительная продукция которых засоряла общественные здания (ресторан «Ампир» в Петровском проезде – худ. Лентулов и Герман Федоров); скульптура Лавинского – безыдейные спирали из жести, перевитые веревками и деревянными конструкциями, ничего не выражавшими, кроме разве что только того, что материал был испорчен и хаотическая груда металла и др. материалы занимали место в помещении). Я бы мог привести еще много примеров, но они не заслуживают того внимания, чтобы о них упоминать.

Все это было мною ликвидировано как не нужное и даже вредное.

На стволах деревьев Александровского сада у Кремля оставались следы красной и синей краски, оставшиеся от прошлогодних оформлений, так же и на стенах Охотного ряда – желтые и зеленые треугольники, свидетельствовавшие о последствиях неразумного расходования государственных средств. Пришлось «смывать» следы формалистического руководства.

В пятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции в 1922 году, несмотря на значительные материальные затруднения, переживаемые нашей страной, Советская власть отпустила средства на оформление Москвы и других городов, но взяла под свой непосредственный контроль идейное и художественное направление. Юбилейная комиссия, образованная Московским комитетом Коммунистической партии большевиков, руководила подбором кадров и утверждала проекты художественного оформления города.

На меня было возложено составление проектов оформления Красной площади, районных площадей, вокзалов и крупнейших общественных зданий в центре: Моссовет, Большой театр и др. Кроме того, на меня возложили обязанность утверждать проекты праздничного оформления предприятий и контроль за идейным и художественным их выполнением.

Мне был дан следующий наказ: "Не допускать формализма!" К 5-й годовщине Советской власти Москва должна быть украшена реалистическими идейными произведениями скульптуры и живописными панно, отображающими политику нашей партии, героическую борьбу рабочих и крестьян, отстоявших Советскую власть.

На Красной площади у древних стен Кремля была установлена 5-метровая скульптура «Рабочего», экспрессией лица и поднятием руки выражавшая праздничное приветствие, обращенное к народу.

Кроме скульптуры, мною было написано большое живописное панно "Красная армия на страже СССР" (одно из четырех больших панно, установленных на Красной площади).

Фигура «Рабочего» на Красной площади оставалась неразобранной до 1924 года. Разобрана в связи с сооружением на этом месте Мавзолея Ленина. Эскиз «Рабочего» хранится в Музее Революции СССР.

В предоктябрьские дни 1922 г., в связи с юбилейной датой, в Москве на Тверской ул. в бывшем Английском клубе велась срочная работа по ремонту и реконструкции помещения, предназначенного под выставку "Красная Москва".

Эта выставка первоначально предполагалась временной, но в связи с огромным интересом зрителей и постоянным пополнением новыми экспонатами (документы, картины, скульптуры, натурные экспонаты, рисунки и другие исторические материалы) выставку не закрыли, а расширили, открыли новые залы. К концу 1923 года на выставке оказались собранными исторические ценности и большая коллекция реалистических произведений искусства, там велась большая политико-воспитательная работа среди трудящихся. Возникла необходимость временную выставку превратить в Музей Революции.

Во главе этого начинания был замечательный энтузиаст и поклонник реализма, старый большевик Сергей Иванович Мицкевич. Советский меценат, подобно Третьякову он собирал произведения искусства, в которых отражалась жизнь, быт и борьба трудящихся против угнетателей. Он был первым собирателем реалистического революционного искусства, а в Третьяковской галерее в это время приобретались преимущественно формалистические произведения.

Советская власть утвердила