Среди людей неименитых. Воспоминания современника - Валерий Иванович Матисов

Уже много позже, когда и в походы-то перестали ходить, жил я летом в деревне Вольная Артемовна и никак не мог придумать, как же мне оттуда выбраться (машины тогда не имел, а автобусы ходить перестали по случаю «перестройки»), А надо на работу успеть. Сижу на крыше дома, починяю, вдруг слышу знакомый голос снизу: «Может быть, тебе пособить?» – Глянул вниз, а там Саша Авдеев с женой Галей.

«Ты что тут делаешь?» – спрашиваю его. – «Да вот по „Би-Би-Си“ передавали, что ты из своей дыры выбраться не можешь, так мы за тобой приехали!» – Ох, и порадовались мы с женой – Команда нас не оставила в беде. Ну и выпили же мы с Сашей! Но это отдельная история. Сходили за грибками: я ничего не нашел – сушь стояла, грибов не было – и ушел из леса домой. А моя жена, упорная, повела Сашу и Галю на болота. И в одном месте им повезло: на крохотном болотце они все трое набрали по корзинке челышей (молодых, крепеньких красноголовых подосиновиков). На другой день женщины стали грузить машину: картошка, капуста и пр. Женщины не любят, когда мужики им мешают хозяйничать. Мы с Сашей, чтобы их не беспокоить, решили выпить: хорошо пошло, но не хватило. Саша спрашивает: «Здесь можно купить?» – «Здесь нельзя (было время горбачевского „сухого закона“.), у цыган в таборе можно, только дорого». Цыгане продавали раз в пять-шесть дороже, чем в магазине. А в магазине водки нет! Потом цыгане хвастались: «Мы благодаря Горбачеву своим лошадям золотые зубы вставили!» – Поехали в соседнюю деревню километров за десять, купили еще пол-литра за 25 рублей. И хотя из закуски у нас была лишь буханка черного хлеба, шматок сала и «от пуза» соленых грибов, так хорошо пошло, что даже сейчас приятно вспомнить.

В годы нашей молодости дух товарищества, взаимовыручки воспитывался на таких фильмах, как «Вертикаль» (вся страна запела песни Высоцкого), «Белорусский вокзал», «Коллеги» (по повести В. Аксенова) и других. С таким багажом уходили в плавание и мы.

Пытаюсь осмыслить, что же это было, почему «шестидесятники» уходили в горы, в тайгу, на байдарках. Теперь-то понимаю: это был подсознательный протест, нежелание жить во лжи. Политического протеста тогда еще не было. Разве что в отдельных головах. «Диссиденты» появились только через десятилетие – в 70-е.

Альпинисты, байдарочники и все те, кто рвался из «суеты городов и потоков машин», сами того не понимая, были игрушкой в руках тех, кто формировал идеологию и политику: «Самоустранились – ну вот и хорошо, баба с возу – режиму легче!» Я еще вернусь к этой теме.

Последние лет двенадцать я стал вновь отмечать свой день рождения. Конечно, для меня это не событие, но веский повод повидаться с друзьями. А каждая такая встреча для меня – праздник. «Пир духа» – как говорил Горбачев. Ну если не духа, то души. Это уж точно. Надеюсь, вы тоже понимаете разницу.

Каждый год часа за полтора-два до того, как соберется Команда (какой день рождения без Команды!), ко мне приезжают три девочки. Девочкам – под семьдесят, как и мне. Но для меня они всегда «девочки». Я знаю их с детства – мы вместе ездили в пионерские лагеря, с тех пор и дружим. Уже полвека.

Случилось так, что в один и тот же год и я, и они овдовели: у меня умерла жена, а у них – мужья, которых я знал. До этого мы встречались семьями и раньше, но редко: я мотался годами по командировкам, они тоже; отпуска не всегда совпадали, поэтому видеться часто не получалось. А теперь, слава Богу, получается. Наташу и Риту, как я уже сказал, знаю по пионерскому детству, а с Тамарой познакомился чуть позже: она училась с Наташей в одном классе, и они были подругами.

Наташа – крупная, эффектная белотелая блондинка – мечта граждан «кавказской национальности», обладает удивительно ровным и доброжелательным характером. К таким всегда тянутся люди. «Ндрав у меня такой легкий!» – смеется Наташа. А жизнь у нее была ой какая нелегкая! Растила ее и еще двоих детей мать одна. Но матери надо было кормить троих детей – отца-то репрессировали. Поэтому хозяйство и младшие брат и сестра были на руках Наташи. Наталья Ивановна давно уже доктор биологических наук, известный в научных кругах человек. Но для меня она всегда Наташа, девочка из детства. В годы гайдаровских реформ наука в России умирала; чтобы не умереть вместе с наукой, Наташа вынуждена была подписать с американской фармакологической фирмой контракт, по которому на себе испытывала новые лекарства. Прямо Пастер в юбке! Я знал одного полковника химических войск, который, чтобы прокормить семью, вынужден был ходить по квартирам и морить крыс. Это называлось «дератизация».

Все-таки Россия – великая страна: где еще в мире доктора наук и настоящие полковники совершают такие подвиги? Русские люди все смогут: пережили революцию, голод, войну, перестройку, а уж реформы-то как-нибудь переживут с Божьей помощью. Господь благоволит хорошим людям: у Наташи умница дочь и такой же умный взрослый внук.

Рита тоже была в юности хороша: синеглазая, чернобровая с густыми темно-русыми волосами. Они с Натальей дружили; а у меня был школьный товарищ – Игорь Овсянников. И несмотря на немалое количество поклонников, Рита выбрала его. Я встречался с этой семьей и в Париже, и в Риме, а с Игорем даже жил в одной комнате, когда мы еще студентами в 60-е работали в Эфиопии.

Тамара – типичный интроверт, вещь в себе. Видимо оттого, что всю жизнь работала участковым врачом-терапевтом, все время с людьми, да еще с нездоровыми, вот и растратила себя на хворых, сирых и болящих. Сейчас собирается в кучку, восстанавливает эмоции. Это, конечно, шутка. Я ее очень люблю.

Девочки приезжают за час до прихода Команды и наводят последний кулинарный марафет на столе, а то вдруг прозвучит: «Капитан, команда интересуется», – а кому-то не хватает вилки или, не дай Бог, стакана! Пока я жив – такого не допущу. А девчонок я считаю полноправными членами Команды: уверен, что на байдарках они проявили бы себя настоящими матросами. С ними я пошел бы и в плавание, и в разведку.

«Пансион тетушки поли»

Иной скажет, что я не знаю русских людей: ведь проработав сорок лет в МИДе, общался в основном с