Дороги Сонхи - Антон Орлов

– Видела я у вас на окне звездолянку лапчатую, – почувствовав, что находится в доброй компании, заговорила Зинта. – Была у нас такая, да пропала во время смуты, вместе с разрушенным домом. Не подскажете, где взяли росток? Ваша еще маленькая, нельзя от нее отщипывать.

– Если через два-три дня к нам заглянете, я вам к этому времени росток добуду, – пообещала одна из женщин.

Она и заглянула. Разговорились с Улендой, засиделись на целый час. Потом Зинта опять приехала ее проведать, захватив с собой орехов и два пирога, с мясом и с творогом, а то заметила, что на столе у них небогато. Снова заболтались о чем придется, пока не подошло время одной кормить малыша, а другой спешить на зов.

Уленда жила с мамой, бабушкой и свекровью. И отец ее, и муж были магами, обоих убили весной во время смуты. А у свекрови сгорел дом, когда шаклемонговцы жгли книжную лавку на первом этаже, вот они и позвали ее к себе. Волшебниц среди них не было, но пока город находился под властью короля-угробца, приходилось беречься и прятаться: тем, состоял в родстве с магами Ложи, тоже доставалось. Между собой женщины неплохо ладили, и вести хозяйство вместе сподручней.

Зинта и Уленда стали бывать друг у друга в гостях, обмениваться книжками. Вместе съездили в Парк Изваяний при храме Кадаха Покровителя Искусств – молодчики Шаклемонга не все статуи там побили, побоялись прогневать Радетеля.

Они решили, что их сыновья тоже непременно подружатся. Сызмальства будут вместе играть, а потом пойдут в одну школу.

Зинте не давали покоя мысли о том, что семейство Уленды кое-как сводит концы с концами: за погибших магов каждая из женщин получала небольшую пенсию, а кроме этого никаких доходов. И хотелось помочь, они-то с Суно живут небедно, и в то же время опасалась, что денежная помощь всю дружбу им с Улендой порушит, как это порой случается промеж людей. Но разве лучше смотреть, как подруга мается в бедности? Так бы и ломала голову, что делать, но в начале месяца Чаши Уленда поделилась, что ей назначили из государственной казны дополнительное пособие в пять раз больше вдовьей пенсии, и в придачу освободили их семью от налога на недвижимость. Они даже прошений не подавали, курьер Светлейшей Ложи сам явился к ним домой с известием и официальными бумагами.

Зинта всей душой за нее порадовалась, и еще порадовалась, что Ложа не оставляет в беде тех, кто во время смуты лишился кормильцев – да благословит Тавше проявивших милость! Впрочем, спустя несколько дней она узнала, откуда у этой милости ноги растут.

Уленда привезла ей книжку из домашней библиотеки (минувшей весной прятали в подвале, сложив в корзины для овощей и завалив сверху старым хламом), подарила погремушку для Ривгера, а когда Зинта ее провожала, Суно как раз заехал домой пообедать.

– Доброго здоровья, госпожа Крумонг, рад познакомиться, – поприветствовал он гостью, с которой столкнулся в прихожей.

Уже за столом Зинта озадаченно наморщила лоб: назвал по имени, как будто они знакомы – и в то же время «рад познакомиться»? Она ведь не успела представить их друг другу.

Все эмоции читались у нее на лице, еще Эдмар ее этим дразнил.

– Что такое? – поинтересовался Суно.

И когда она выложила, что ее удивляет, невозмутимо пояснил:

– Конечно, я в курсе, кто такая Уленда Крумонг, и как она выглядит, и где живет, и с кем общается кроме тебя. Мои подчиненные все разведали, никаких нареканий. Я рад, что у тебя появилась приятельница. И тем более рад, что это наш проверенный человек. Ее отец и супруг из магов по бытовой части, у руководства были на хорошем счету, добрых им посмертных путей. Я принял меры, чтобы ей назначили дополнительное пособие, а то куда ж это годится, чтобы подруга моей жены прозябала в нищете. Крышу им подлатают на следующей восьмице, об этом я тоже распорядился.

У Зинты в голове роились вопросы: а если б Уленда не оказалась «проверенным человеком» и к ней возникли бы пресловутые «нарекания» – что тогда? Он стал бы возражать против их дружбы? И получается, дополнительные пособия назначают не всем, кто во время смуты потерял близких, это для Уленды сделали исключение, ради Зинты. Разве это по-доброжительски? А Суно ничего предосудительного в этом не видит. Но ведь она сама размышляла, как бы устроить, чтоб у Уленды стало побольше денег: то ли клад им на чердак подбросить, то ли подослать торговца, который задорого купит у них что-нибудь из мебели, будто бы это ценный антиквариат – а теперь без нее все решилось. И хорошо, что в домике починят худую крышу, а то королевские поганцы-амулетчики разбили черепицу, и в комнате на втором этаже потолок протекает. Но крыши-то они многим расколошматили – мерялись, кто выше достанет «Каменным молотом», на иных улицах и окна повышибали, и балконы попортили – однако всем остальным государство не собирается помогать с ремонтом. Если сказать об этом Суно, тот наверняка ответит, что казенных средств на всех не хватит, другое дело «для своих». Однако сказать по этому поводу что-нибудь неодобрительное у нее язык не повернется, Суно ведь искренне хочет ее порадовать, а она хочет, чтобы Уленда жила в достатке.

В детской захныкал Ривгер, и Зинта выскочила из комнаты, а после решила, что не станет заводить никаких разговоров на эту тему. На свете много такого, на что она не может повлиять, зато Милосердная простерла над ней свою длань, и она делает свое дело – это не так уж мало, и спасибо, что у нее это есть.

Одетое в колючую шубу существо с вытянутым рыльцем и глазами-бусинками не обрадовалось, увидев на своей территории пришлого кота. Оно уступало ему размерами, но тут же растопырило иголки и стало вдвое больше. В придачу зашипело, показав миниатюрные клыки.

Припомнив, что местный родственник дикобраза способен выстреливать иглами, Хантре поскорей убрался в кусты. Колючий шар продолжал шипеть ему вслед, негромко, но сердито: мол, я тебя прогнал, снова придешь – снова прогоню.

Истошно завопила ночная птица: «Чужой!.. Чужой!..» Другие подхватили ее крик. Рассчитывал обойтись без шума, но здешние обитатели уже его заметили. Хотя какое дело двуногим до того, что происходит в животном царстве? Лишь бы не нарваться на стигов и скумонов: он