Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Я уже столько вложил в это дело, что на вине экономить не буду, тем более что нам надобно вино самое хмельное. Поставишь там виночерпия, и пусть он наливает вино всем участникам без меры, особенно тем, что уже проиграли и из турнира выбыли. А всё, что останется к вечеру, к концу первого дня пусть разливает всем желающим, — объясняет генерал.

Фриц Ламме уже всё понял, он соглашался молча, теперь ему всё и без вопросов было ясно. Он просто уточнил свою задачу:

— Значит… надобно довести дело до крови.

— Об этом буду Бога молить, — произнёс барон, — но хватит и простой распри. Пусть хоть морды друг другу разобьют, — он немного помолчал и добавил: — Для начала.

— А дальше уж вы продолжите, — догадался помощник.

— Уж постараюсь, — отвечал генерал.

— Ох, вы уж постарайтесь, экселенц, а то сидеть тут до лета нет у меня никакого желания, — Сыч вздохнул.

Генерал не стал ему говорить, что до лета они тут могут и не досидеть, если и вправду ван дер Пильс ставит за рекой свои склады и магазины. Он просто сказал помощнику:

— Постараюсь.

— Не часто я в церкву хожу, но завтра схожу, помолюсь за успех дела.

— Это правильно, это никогда не помешает, но главное — поговори с судьями. Пусть судят так, чтобы еретики бесились от злобы, а уж вино и обида сами для нас всё устроят. В общем, если ты, Фриц Ламме, организуешь на турнире хорошую свару, можешь сразу ехать к своей жене. Больше тебя тут мучать не буду.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 16

⠀⠀

— Ох, — только и смог ответить Сыч. Видно, эта новость пришлась ему по душе; он даже мечтательно поглядел в потолок, наверное, подумал о своей молодой жене.

Но генерал грубо вернул его в реальность:

— Ты рот-то закрой… Размечтался… Дело сначала сделай, а уже потом про жену мечтай.

— Да я это… Ладно…, — произнёс Сыч. — Так про что мы говорили?

— Судей научи правильно судить, вот первое, что тебе надобно сделать, — напомнил барон. — А ещё… Мне нужен тот мальчишка, не помню его имени, ну, которого ты присылал с письмом.

— То Ёган, — понял, о ком идёт речь, Ламме. — Он тут же живёт, вы сейчас с ним поговорить хотите?

— Сейчас, а можно? — генерал даже обрадовался.

— Да, он с матерью своей тут на первом этаже живёт. Разбудить?

— Буди, — барон подумал, что тянуть с делом не надо.

Фриц ушёл, прихватив лампу, и его не было некоторое время, которое барон посвятил вину; вскоре он привёл всклокоченного со сна паренька, который щурился на лампу.

— Ну, здравствуй, Ёган, — произнёс барон.

— Здравствуйте, — вежливо, но с достоинством отвечал мальчишка.

— Узнал меня?

— Как не узнать вас, вы генерал.

— Дело у меня к тебе есть.

— Дело? Что за дело?

— Дело денежное, — продолжал Волков. — Коли поможешь мне, так будет тебе хорошая плата.

Мальчик был не по годам смышлён.

— Что ж это за дело такое, за которое будет хорошая плата?

— Нужно приглядеть за одним человеком, — продолжал барон, наблюдая за реакцией паренька.

— Приглядеть? — Ёган тоже не сводил глаз с собеседника. — Уж думаю, что не с ребёнком вы меня оставить желаете, раз сулите хороший заработок.

— Нет, не с ребёнком, — усмехнулся генерал, и Сыч тоже ухмылялся. — Есть человек один в городе, важный человек, за которым нужно приглядеть, — продолжал генерал. — Во сколько встаёт, куда ездит, когда домой идёт, на чём ездит. В общем, мне нужны быстрые ноги и острые глаза, да и мозги, которые всё увиденное запомнят. Есть у тебя всё это?

— И кто этот человек? — поинтересовался мальчишка, сразу не соглашаясь на работу. Ещё раз этим выказывая свою смышлёность.

Но генерал не стал отвечать ему на этот вопрос и продолжил:

— За каждый день, что ты будешь приглядывать за тем человечком, будешь получать полталера.

— Врёте! — не поверил паренёк; он даже засмеялся, думая, что над ним шутят.

— Дурак, — серьёзно сказал ему Ламме. — Господин генерал не врёт.

А Волков сказал нравоучительно, а может быть, и строго:

— Я Рыцарь Божий, мне дозволено лгать только недругу. И уж точно я никогда не обману сироту. А деньгу большую обещаю тебе потому, что дело это не простое, а тайное, так как человек, за которым ты должен следить, не должен знать, что за ним следят. Ясно тебе?

Теперь мальчишка уже не смеялся.

— Так за кем надобно проследить?

Тут и Сыч взглянул на генерала: да, за кем?

И тогда Волков ответил:

— Есть в городе один важный человек, зовут его Хаанс Вермер, знаешь такого?

Он не ожидал, что мальчишка просто покачает своей непричёсанной головой и ответит коротко:

— Не-а…

И в этом его быстром ответе не было и намёка на размышления или хоть на какую-то хитрость. Парень и вправду не знал главного еретика города. Волков даже удивился:

— Не знаешь?

Но Ёган опять покачал головой: нет. И генерал подумал, что не будет объяснять ему, кто это, и продолжил:

— Этот человек… Он живёт на улице Жаворонков в самом прекрасном доме. Тот дом новый, у него большие окна, ты сразу его узнаешь.

— И за это вы дадите мне полталера? — уточняет парень.

— За каждый день, что ты будешь за ним следить, ты будешь получать полталера, — обещал генерал.

— Так с утра и начну, тянуть не буду, — произнёс мальчишка весьма решительно, видно было, что предложенные Волковым деньги очень ему нужны.

— Ты не проспи только, — сказал Волков, — думаю, что встаёт этот Хаанс Вермер рано.

— Насчёт этого будьте спокойны, — как-то совсем уж по-взрослому отвечал мальчишка, — молочник Гойдрих иной раз просит меня подсобить, потаскать его тележку, так я встаю сам, даже до петухов. Ухожу, когда мать с сестрой ещё спят.

— Ну, дай-то Бог, — произносит генерал и тут же спрашивает: — Так ты всё запомнил?

— Да уж запомнил. Человек тот — Хаанс Вермер, на улице Жаворонков самый красивый дом — его. Надобно походить за ним да посмотреть, как он день днюет да ночь ночует, невелика и работа.

— Дурень ты, — вдруг заговорил Сыч, который молчал почти весь разговор. — Тут не в том работа, чтобы ходить да глазеть. Тут хитрость в ином.

— Так в чём же? Скажите уже, господин купец, — отзывался паренёк.

— Да в том, что ты должен видеть его, а он тебя нет, — объяснил Фриц Ламме. — Не должен он знать, что ты за ним следишь. Ни знать, ни видеть тебя не должен. Ясно?