«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

хороших «деловых связях редко допускают их в свою частную жизнь». Для этого, конечно, требуется быть всё время с ними, ходить вместе в кино, в дансинг, играть в мачжон (маджонг[245]) (особенно важно, т. к. все китайцы играют без конца и очень ценят иностранца, который хорошо играет), и, вообще, вести такую жизнь, как ведёт европеизированный молодой китаец. Для этого, замечал Кассони, наш работник, конечно, должен иметь навыки «джентльмена».

Получение сведений долгое время будет выражаться в словесных сообщениях, которые получаются во время разговоров и дискуссий. При умелом ведении разговора китаец, который всегда готов спорить о политике, заговорит об интересующей теме и если ему противоречить /но чтобы он не усматривал в этом невежества, а расходящееся мнение разбирающегося в проблеме человека/, он обязательно расскажет всё, что ему известно от начальства, влиятельных родственников и друзей. Если, таким образом, будут получены ответы из 2-х, 3-х независящих друг от друга источников на один и тот же вопрос, то после их сопоставления в результате будут более или менее достоверные сведения. Такой сбор сведений может продолжаться довольно долго /до одного года/, «тем более что в Китае, как правило, документов почти нет и даже официальные телеграммы, декларации и протоколы большой частью служат маскировкой истинных намерений». В этот период вознаграждение не должно производиться прямой оплатой, а дружескими услугами в виде небольших займов /которые никогда не отдаются/, приглашений на обеды, посещений кино и кабаре, игры в мачжон /где китаец проигрыша никогда не оплачивает, а выигрыш всегда берет/, «вплоть до приглашения для них женщин /среди китайцев много любителей иностранок, а в Шанхае много такого товара с белой эмиграции/». «Если источник ценен, можно перейти к следующему этапу работы, где он будет давать письменные доклады по интересующим нас темам, а в уплату будет требовать более смело разные суммы „взаймы“. Эти сведения, конечно, должны быть также проверены из других источников, хотя бы „словесных“». К такому этапу работы к концу года Имре, по его словам, смог перейти только с двумя «друзьями» – источниками.

Дальнейшее развитие дела, т. е. установление прямой оплаты и взаимоотношений разведчик – агент /источник/, едва ли является рациональным в Китае, пришёл к выводу Имре. От регулярного агента очень трудно избавиться, а при часто и неожиданно меняющейся обстановке в Китае, когда при смене начальника меняется и весь состав учреждения, сегодня хороший агент, может стать завтра совершенно бесполезным.

«Имре» утверждал, что «такой метод работы должен быть правилом в Китае и только в исключительных случаях будет возможной вербовка источника на западноевропейский лад, где он может дать регулярно настоящие документы, не требующие почти никакой проверки».

По мнению Кассони, он первый сформулировал такой подход к работе с китайцами и считал его оправданным в существующих условиях Китая – «Метод, который я считаю правильным при существующих условиях нац[ионального] правительства, может потребовать коррективы, в случае изменения „режима“».

В связи с отъездом «5001» Джим «усилил вербовку новых агентов». «Коммерсант» (Лурье) привлёк к сотрудничеству бывшего кавалерийского офицера Гаруцо («Тенор)», недавно прибывшего из Харбина. Друг Гаруцо – Темецкин, «бывший штабной офицер Фына (Фэн Юйсяна. – Авт.) работает во французской полиции, имеет связь с Нанкином». По заданию «Джима» «Тенор» стал членом «Братства русской правды» и «Казачьего союза». Первый материал, который поступил от Темецкина, был об армии Чан Кайши.

Телеграммы, составленные на основании данных, полученных от «Тенора» часто оценивались как «ценные» и даже «весьма ценные».

Помимо установленной радиосвязи с Центром и действовавшей курьерской связи между Харбином (далее шанхайские материалы направлялись диппочтой из Генконсульства и, наоборот, почта из Москвы поступала в консульство) и Шанхаем «Джим» пытался наладить ещё один канал для связи. «Срочите адрес посылки книг, в обложки которых будем вкладывать негативы в уменьшенном виде», – писал он в Москву 19 июня 1929 г.

Уже 28 июня «Джим» получил ответ: «Московский адрес для высылки книг: Москва, Центр, Никольская 1/3, Книгоиздательство „Прометей“. Для пробы пришлите малоценный материал. Вышлем еще один берлинский адрес». И выслали. Этот канал оказался действующим. 19 октября Москва получила через Берлин книги с негативами, направленные Джимом. Интересовало одно: наличие тайнописи в книгах.

Механизм подготовки книг к отправке по известным адресам описал Клаузен. Он получил от резидента фотоаппарат, «который был страшно больших размеров». Это была цейсовская камера. Именно этим фотоаппаратом он должен был фотографировать документы. Так как это был аппарат, производивший снимки на удалённом расстоянии, Макс прикреплял шесть документов на стене и делал снимок. Затем он проявлял плёнку, которую помещал в переплёт книг, разрезая переплёт острым ножом. Для этой цели Клаузен покупал книги с особенно толстыми переплётами. После некоторой практики он стал специалистом в этой области. Эти книги отправлялись с китайской почты в книжный магазин в Гамбурге.

Каждый раз почтовый чиновник заставлял Клаузена вскрывать бандероли и внимательно просматривал книги, но никогда ничего так и не обнаружил. Макс гордился «чистотой» своей работы, и, действительно, она была высокого качества. Опыт с книгами показал, что на получение корреспонденции из Шанхая до Гамбурга требовалось 1 ½ месяца.

Следует отметить, что использование шанхайской резидентурой тайнописных текстов наряду с негативами не всегда давало положительные результаты. Так, из Харбина телеграфировали в Москву 20 мая 1929 г.:

«1/ Джим прислал только денежный отчёт и информационное сообщение. Ни слова о работе, поэтому всё это мы посылаем дип[ломатической] почтой Вам.

2/ Сообщите Джиму, что денежный отчёт проявился хорошо, но письмо Кассони почти не вышло. Пусть Кассони внимательно пишет тайнописью».

В ноябре 1929 г. от Гурвича, проводившего «Имре» – Кассони, избавившегося от «Джона» – Фейерабенда и оставшегося с больной «Джо» – Беннет, потребовали выехать в Кантон для налаживания там работы.

В ответ «Джим», сам страдавший болезнью горла и ожидавший замены, ответил Москве:

«С 15 ноября работаю с Владивостоком только комнатной антенной пяти метров, с хорошей слышимостью, что облегчает устройство рации в любом месте. Срочите Харбину об этом. Вопрос Кантона этим решается, нужно только дать туда хорошего парня, которого снабжу рацией и, если у Вас нет радиста, дам своего, временно. Но разорваться на части нельзя. Вы знаете, что я здесь один. Мне ехать в Кантон нельзя, так как состояние моего горла всё время угрожающее. В Шанхае я ещё могу держаться до смены.

Срочите оценку материалов Тенора, также оргвыводы по докладу Имре».

Спустя три дня Центр прореагировал на этот крик души: «… 3) Мы имели в виду Вашу кратковременную поездку Кантон после прибытия смены».

А 24 декабря сообщил насчёт выезда в Шанхай замены:

«1) Выехал Ваш заместитель. Останавливается Plaza под фамилией Киршнер