«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

«Конкретных материалов против 5001 не имеем. Подозрительны его предложения и сведения. Мы предложили Вам организовать рацию Харбине и наладить там информацию, 5001 получает такое же предложение, якобы, от китайцев и предлагает нам участвовать. Создаётся впечатление полной осведомлённости его о наших мероприятиях».

Однако события развивались своим чередом и запоздалые предупреждения Центра ничего изменить не могли. План, который разработал Джим, должен был способствовать преодолению существующих трудностей и опирался на возможности «5001», а также веру в него. В 20-х числах июля Гурвич и Гогуль выехали в Харбин для организации связи с Центром, выехали без рации. В Харбине «Джим» подобрал квартиру для рации, встретился с «Костей», уже месяц бывшим без связи, и взял от него «депеши». В начале августа «Имре», «Ганс» и «5001» с рацией, «специально построенной в Шанхае» «Джимом», выехали следом. Привлечение «5001» было продиктовано необходимостью провоза рации и он «был крышей в поездке». У «5001» было письмо от министерства иностранных дел, разрешавшее провоз рации. Как утверждал «Джим», «5001» не знал радиста, и, пробыв несколько дней в Харбине, вернулся назад.

В своём Отчёте о работе в Китае Клаузен уточняет некоторые детали этой операции. Летом 1929 г. он сам начал монтировать передатчик. Посоветовавшись с «Джимом», он купил специализированный американский журнал и нашёл там схему передатчика Армстронг. Но, так как к тому времени у него не было достаточной практики такого рода работы, передатчик, который он сделал, оказался очень громоздок, но был удобным для переноски, так как Макс вмонтировал его в чемодан. Поэтому, когда из Москвы поступило указание ехать в Харбин и установить там радиосвязь с Висбаденом (Владивостоком) было решено взять с собой передатчик, который был уже собран Клаузеном. Гурвич объяснил Максу, что передатчик в Харбин повезёт его приятель, французский дипломат, которого Клаузен не знал (в своём Отчёте «Макс» ни разу не упомянул Кассони). Этим дипломатом оказался «5001». Когда пароход, на котором Клаузен, «Имре» и «5001» прибыли из Шанхая в Дальний пристал к берегу, Макс увидел свой чемодан с передатчиком среди других чемоданов на палубе парохода. Он сильно перепугался, так как тогда ещё не знал, что «дипломаты могут провозить свободно всё, что хотят».

Не дожидаясь прибытия передатчика, Гурвич, оставив Гогуля для связи с Ануловым, убыл 6 августа в Шанхай. Путь назад занял десять дней – задержался в пути из-за наводнения в Маньчжурии и холерного карантина шанхайских пароходов в Дайрене.

По прибытию в Харбин Макс остановился в отеле «Модерн». Здесь его нашёл знакомый по Гамбургу Зигмунд (Сигизмунд) Скарбек, известный под псевдонимом «Бенедикт». В последующем телеграммы для отправки в Центр Клаузен получал именно от него. Спустя два дня Скарбек познакомил его с «венгерцем по имени Костя» (Л. А. Анулов, настоящая фамилия Московичи). «Костя» был высок и очень худощав. Он научил Макса ориентироваться в Харбине ночью. «Крышей» Кости являлась торговля галантереей и дамским бельём, так же как и «Фрица» – Евгения Густавовича Шмидта. Особой легенды пребывания Клаузена в Харбине разработано не было. Людям, которые интересовались, что он делает в Харбине, Макс отвечал, что приехал на несколько месяцев, чтобы познакомиться с городом. Сомнительная легенда.

По приезде в Харбин он снял комнату в пансионате, подобранном ему «Джимом». Пансионат находился в 200 метрах от радиостанции. Так как тогда Клаузен не знал ещё о комнатных антеннах, то должен был просить администрацию пансионата разрешить ему развернуть антенну на крыше, объяснив, что хочет установить приёмник. Разрешение от директора было получено.

Первой задачей было смонтировать приёмник. Это была нелёгкая задача, так как магазины, где он мог купить радиодетали, принадлежали японцам, которые проявляли повышенный интерес к покупателям, особенно иностранцам. И когда один из владельцев спросил Макса, что он собирается делать с коротковолновым приёмником, Клаузен сделал вид, что не понимает вопроса, и покинул магазин. Больше там он никогда не показывался. Несмотря на трудности, Клаузен достал необходимые детали для приёмника и закончил его монтирование в один день.

Теперь встал вопрос о передатчике. Сам передатчик у него уже был, но не хватало ключа, выпрямителя и даже трансформатора. Макс обошёл весь Харбин, но смог найти только трансформатор. Но и это был не трансформатор для радио, а трансформатор для электрических звонков в домах. Ему требовалось по 450 вольт на анод лампы, но он нигде не мог купить такой трансформатор. Тогда Клаузен стал покупать батареи для приёмных ламп, десять штук по 45 вольт каждая. В Харбине было только три магазина, где можно было купить такие батареи. Установив все батареи, он получил 450 вольт.

На крыше дома Макс установил большую антенну Цеппелин. Так как он не мог купить ключа для передатчика, то сделал его сам из лезвия небольшой пилки, прикрепив его к куску железа. Это сооружение мало напоминало ключ, но работать с ним было можно. Теперь для работы было все готово, но где же прятать все громадное оборудование при выходе из дома? 10 батарей Макс положил в чемодан, который запирался. Передатчик он спрятал в другой чемодан, который поставил под кровать. Приёмник же всегда держал на столе.

Клаузен был готов к работе.

21 августа 1929 г. Клаузен впервые вышел на связь с Москвой. Уже 22 августа он получил телеграмму, предназначенную «Имре»: «Рацию передайте Косте, а сами возвращайтесь Шанхай. Ганс остается Харбине до приезда радиста после чего возвращается Шанхай». Тем временем Кассони, не имея никаких источников, пытался информировать Центр о происходящих событиях. 27 августа последовал окрик за подписью Таирова, обращённый уже к «Косте»: «Несмотря [на] недельную связь, мы никакой информации от Вас не получаем. Предлагаю принять все меры выяснения переброски китвойск, политобстановки. Пусть „Имре“ выезжает обратно Шанхай. Его газетная информация нас не удовлетворяет».

Клаузен вспоминает, что ему приходилось работать почти каждый день. О себя он отзывался, как о человеке с крепкими нервами. Особенно тогда, в Китае, Макс не был нервным. Но эта война отличалась от фронтов Первой мировой войны. Во время войны ему часто приходилось находиться среди разрывающихся снарядов. Но тогда он мог видеть, где находился противник и куда падали снаряды. Положение же в пансионе было ужасно. Клаузен занимал комнату, которая выходила непосредственно в коридор, где все время находился народ. Он не испытывал страха, но страшно нервничал, так как ответственность была велика. Незначительный шум ключа мог испортить всю работу. И эта работа, страшно трепавшая нервы, продолжалась около шести недель.

Другая трудность заключалась в том,