История Масуда. 1030-1041 - Абу-л-Фазл Бейхаки

дела. Бу-л-Хасан Укайли — для нашего собрания. Наше сердце, как в конце концов у султана, остановилось на Ахмеде, сыне Абдаиде потому что он сумел привести в Амуй столь громадное войско, знает хорошо письмоводство, счетоводство торговое дело[809] и человек благоразумный». Бу Наср ответил: «В пору халифов из рода Аббаса и во времена [правления дома] Самани везирство давали кедхудаям эмиров и хаджибом кедхудаем Бу-л-Хасана Симджури был Кесир, [эмиры дома] Самани несколько раз его /368/ выпрашивали у Бу-л-Хасана чтобы поручить должность везира, Бу-л-Хасан говаривал, что у него, мол, помимо [Кесира] никого нет. Дела в Хорезме были в порядке. Сын ходжи Ахмеда, Абдалджаббар, когда его отец получит степень везира, сможет заступить на его место».

Эмир велел принести чернила и написал своей рукой записку Ахмеду такого содержания: «У нас к ходже есть дело государственной важности. Сей хейльташ послан спешно. Надобно, чтобы как только ты ознакомишься с этим письмом, написанным нашей рукой, срочно через Нису приехал ко двору и не мешкал бы в Хорезме», [эмир] отдал Бу Насру и сказал: «Припиши что-нибудь свое и упомяни в обращении «шейх мой», «поверенный мой». На случай, ежели в Хорезме произошел бы беспорядок, пусть вместо себя оставит надежного человека, а сына своего Абдалджаббара пусть возьмет с собой. Как только ему будет оказана честь приема у нас, он с подарком и лаской, [с соблюдением] правила и порядка вернется в Хорезм. И от себя тоже напиши письмо и расскажи обстоятельно, что зовут его ради того, чтобы назначить везиром, что, мол, султан со мной в тайности говорил [об этом, упомяни это], дабы его ободрить. Бу Наср составил письмо [от имени] султана, как он умел это сделать, потому что по этой части был искусником своего времени. От себя он написал записку такого содержания:

«Да будет долгой жизнь ходжи сейида и да здравствует он многие лета во славе и счастье! Пусть ведает он, что в тайнике рока заключено много участей, и тайна та ведома господу богу, велик он и всемогущ, ибо участи предопределил он. Еще государь султан, великий благодетель, предпочел избрать сего друга [ходжи сейида] Бу Насра Мишкана узнать эту тайну — султанское послание написал я своей рукой по высочайшему повелению, да вознесет Аллах его еще выше, и оно было скреплено царской печатью; к нему приложена записка, [написанная] высочайшей рукой. А сие письмо я пишу от себя по высочайшему распоряжению, его придется несколько растянуть. Пусть [ходжа] как можно скорей приедет, потому что грудь везирства истомилась по человеку, который достоин ее, а [достоин] ходжа сейид. Пусть приезжает он поскорей, дабы глаза [сих] ничтожных узрели свет от встречи с ним. /369/ *Аллах всевышний да продлит его дорогую, драгоценную жизнь, доведет до цели его намерение и да сведет меня с ним по милости своей!*» Эти письма [Бу Наср] снабдил царской печатью. Назначили одного из хейльташей и девсуваров и наказали ему, чтобы он в десять дней съездил в Хорезм и вернулся обратно в Нишабур. Тот сейчас же поехал.

Седьмого числа месяца сафара[810] из Буста спешной почтой прибыло письмо, что факих Бу Бекр Хусейри, который оставался там больной, помер. Сколь удивительны превратности судьбы! Между ходжой Ахмедом, сыном Хасана, и этим факихом постоянно была неприязнь, а смерть их обоих случилась почти одновременно.

В это же время пришло известие, что посол ал-Каима биамриллах, Бу Бекр Сулеймани доехал до Рея и вместе с ним слуга из личных слуг халифа. Подарки находятся при нем, а прочие важные предметы — при после. [Государь] повелел оказать им добрую встречу. Они пробыли там одну неделю, и содержали их прекрасно. Со значительным отрядом телохранителей и людей, кои заботились о нуждах их, они прибыли в Нишабур. Эмир приказал, чтобы в округ Бейхак спешно отправились люди и заготовили продовольствие и корм для животных[811]. Восьмого числа месяца раби ал-ахир[812] нишабурские факихи, казии и вельможи выехали для встречи. В среду отправились мертебедары и посольские приставы. От ворот рейской дороги до самой пятничной мечети сделали украшения, а также на базарах рассыпали и разбрасывали много диремов, динаров, сахару и [всяких] диковинок.

[Посла] поместили в саду Абу-л-Касима Хезани и [это] заняло время до часа пополуденной молитвы. [Туда] отнесли много роскошного угощения из яств и десять тысяч диремов на баню. Каждый день [оказывали] какую-нибудь новую любезность. По прошествии недели, когда [посол] отдохнул, устроили блестящее шествие от дверей сада Шадьях до дверей серая посла. Все войско, служилая знать и серхенги сидели верхом, держа [в руках] значки. Пешие в полном вооружении построились перед конницей, а мертебедары в два ряда. В суффе на престоле сидел эмир, да будет им доволен Аллах, и находились военачальники и хаджибы. День был весьма торжественный. Одного хаджиба и несколько сипахдаров, пердедаров, щитоносцев, заводных лошадей и около двадцати мулов[813] [отправили за послом]. Рано утром в серай посла за дарами ездил посольский пристав.

Посла и слугу [халифа] посадили верхом, а халифские дары в сундуках навьючили на мулов. Во главе казначейские помощники вели в поводу восемь оседланных лошадей /370/ с золотыми сбруями и седлами; свернутый стяг в руках одного всадника и жалованную грамоту и послание в руках другого всадника держали, как полагалось, перед послом, а впереди них хаджибы и мертебедары. Раздались звуки рогов и барабанов и поднялись клики, ты сказал бы, что ужасающий шум сей есть наступление дня страшного суда; держали и несколько слонов.

Посла и слугу [халифа] спешили и ввели к эмиру. Посол приложился к руке, слуга облобызал землю и оба стали на месте. «Как поживает государь, повелитель верующих?» — вопросил эмир. «Он в полном здравии и благополучии, все дела [его] в согласии с желанием и он доволен великим султаном, долгая жизнь ему, [который] для него — опора величайшая» — ответствовал посол. Хаджиб Бу Наср взял посла под руку и подвел его от середины суффы к престолу и усадил. В этой суффе сидели [только] сипахсалар Али Дая и ариз везира ведь не было, как я рассказал.

Посол начал говорить: «Да будет долгой жизнь государя! Когда я прибыл в столицу халифата и изъяснил Высокому собранию послушание, повиновение и подданство султана, как он признал обязательным [для себя] исполнить обряд оплакивания по ал-Кадиру биллах, и как совершил торжественное поздравление повелителя верующих, [ныне] украшающего [собой] престол халифата, и как он позаботился об обряде чтения хутбы, и каким образом он затем