Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

последующей судьбе. Одновременно был выгнал из Петербурга и генерал Дюмурье. Бывший республиканец стал английским агентом и в течение последних двух месяцев набивался на аудиенцию к императору, чтобы тот согласился в Померанию под его, Дюмурье, началом. Был отозван из Лондона и посол граф Воронцов. За долгие годы англоман Воронцов стал более выразителем английских интересов, чем российских. Впрочем, Воронцов на родину так и не вернулся, оставшись жить в Англии как частное лицо.

Узнав об уходе русских из Италии, воспрял духом и папа Пий. Удостоверившись, что в Италии не осталось ни одного русского солдата, Пий Четвертый гордо отказал Павлу Первому в его титуле великого магистра Мальтийского ордена. Но русскому императору было уже глубоко наплевать на какого-то римского папу:

Тем временем первый консул Франции спешил упрочить наметившееся сближение с Петербургом. Уже на следующий день после прихода к власти Бонапарт во всеуслышание заявил:

– Франция может иметь союзницей только Россию!

В это же время он внушает министру иностранных дел Талейрану:

– Мы не требуем от прусского короля ни армии, ни союза, мы просим его оказать лишь одну услугу – примирить нас с Россией!

* * *

5 сентября 1800 года после двухлетней осады французский гарнизон Ла-Валетты, наконец, сдался англичанам, когда французам уже не оставалось никакого спасения от голодной смерти. Капитан Александр Белл стал военным губернатором острова. Завладев Мальтой, англичане по приказу статс-секретаря по военным делам Генри Дандаса подняли один лишь британский флаг, что должно было символизировать безраздельное и абсолютное господство Англии на Мальте. Дандас распорядился при этом воспрепятствовать всем возможным попыткам русских ввести на Мальту гарнизон и поднять свой флаг.

– А если русские будут в том настаивать? – вопросил важного чиновника капитан Белл.

– Разве у вас нет пушек, чтобы сделать их сговорчивее? – удивился статс-секретарь британского правительства.

Англо-российский союз уже был в прошлом. Впрочем, оспаривать господство над Мальтой было уже некому. Эскадры адмирала Ушакова к этому времени на Средиземном море уже не было.

Весть о захвате англичанами Мальты и поднятии там английского флага достигла Петербурга в первых числах ноября, а уже ночью в Кронштадт поспешил курьер с секретным приказом императора – арестовать все английские суда с товарами в портах России, а их команду под конвоем отправить в глубь страны.

Затем настал черед и английских офицеров, служивших в нашем флоте. В Кронштадт, Ревель, Николаев полетели указания президента адмиралтейств-коллегии: «Его Императорское Величество, государь император, высочайше указать соизволил находящихся в балтийских и черноморских флотах флагманов, капитанов и других офицеров, кои из англичан, отправить всех в Москву, где и остаться им впредь до дальнейшего повеления».

Одновременно более 60 тысяч войск заняли побережье Прибалтики, а на западных границах против Австрии начала сосредотачиваться 120-тысячная армия. Одновременно Россия заключила союз со Швецией, Данией, Пруссией противостоять на море английскому засилию. Четыре балтийские державы объединились для защиты морской торговли. А в Петербург уже едут французские дипломаты с предложениями о совместном походе в Индию.

Стараясь в какой уже раз разыграть мальтийскую карту, Бонапарт писал Павлу Первому: «Первый консул, желая дать доказательство питаемого им к русскому императору уважения и выделить его из числа других врагов Республики, сражающихся ради низкой любви к наживе, предполагает, в случае если гарнизон Мальты будет вынужден голодом эвакуировать остров, передать его в руки царя, как гроссмейстера острова; чтобы в случае надобности войска его могли занять местность».

Кроме этого Бонапарт приказал немедленно освободить семь тысяч наших пленных солдат, пошить для них гвардейские мундиры и отпустить в Россию со знаменами и офицерами. Свою щедрость Бонапарт сопроводил новым письмом: «Первый консул надеется, что император примет освобождение своих солдат за знак особого уважения с его стороны к храбрым русским воинам».

У Павла снова возникла надежда добыть упорно не дающуюся в руки Мальту! Черноморский флот получил распоряжение быть готовым к новому Средиземноморскому походу. Ушаков снова принялся готовить свои корабли. Из письма министра Растопчина уполномоченному на переговорах с Бонапартом вице-канцлеру Колычеву от 15 января 1801 года: «…В трактовании вашем о возвращении Мальты Государю домогайтесь упорно, дабы Франция обязалась не заключать с Англией иначе мира, как поместя в договорах своих особенный пункт о возвращении Мальты Его Императорскому Величеству, яко Великому Магистру Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского».

Увы, начавшийся ХIХ век заставил вскоре навсегда забыть и о рыцарях и об их орденах. Европа вступала в полосу ожесточенных войн и нового передела. А Россия готовилась явить миру новые подвиги своих воинов на морях и океанах.

Глава седьмая

Судьбы героев

Адмирал Федор Федорович Ушаков, после возвращения в Севастополь, продолжал успешно командовать Черноморским флотом. После победной Средиземноморской кампании число его недругов умножилось из зависти к заслугам. Адмиралу даже пришлось доказывать свое потомственное дворянство, так как на него настрочили очередной пасквиль.

В мае 1802 года Ушакова перевели на Балтийский флот с назначением главным командиром гребного флота. В декабре 1806 года Ушаков подал в отставку, ссылаясь на «телесную и душевную болезнь» и 17 января 1807 года указом Александра Первого уволен в отставку «с мундиром и пенсией полного оклада содержания».

До 1809 года Ушаков жил в Петербурге, но после трагической гибели любимого племянника уехал в деревню Алексеевка, что находилась неподалеку от Cанаксарского монастыря Тамбовской губернии.

Во время Отечественной войны 1812 года старый адмирал был единогласно избран дворянством Тамбовской губернии предводителем народного ополчения, но по состоянию здоровья и ввиду преклонного возраста отказался от этой должности.

Бескорыстие Ушакова стало легендарным: когда среди дворянства России был организован сбор пожертвований в пользу русской армии во время в 1806 году, то адмирал передал в фонд пожертвования 2 тысячи рублей, 5 наградных медных полевых пушек и алмазный челенг, пожалованные ему султаном Селимом Третьем. Потрясенный бескорыстием адмирала, Александр Первый возвратил драгоценный челенг обратно.

В апреле 1813 года Ушаков пожертвовал в помощь пострадавшим в войне почти все имевшиеся у него деньги. В письме обер-прокурору Синода А.Н. Голицыну он писал: «На основании учреждения сохранной казны при объявлении моем августа 27 1803 года взнесено мною императорского воспитательного дома в Санкт-Петербургский опекунский совет государственными ассигнациями двадцать тысяч рублей… из которых с того времени ни капитальной суммы, ни процентов на оную нисколько не получал… Я давно имел желание все сии деньги без изъятия раздать бедным, нищей братии, не имущим пропитания, и ныне, находя самый удобнейший и вернейший случай исполнить мое желание, пользуясь оным по содержанию вышеозначенного объяснения в пожертвование от меня на вспомоществование бедным, не имущим пропитания».