Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Люй Бувэй

Стрела летит быстро, но не пролетит и двух ли, как упадет на землю. Человек идет медленно, однако не остановится и через сто дневных переходов. И если человек с такими способностями, как у Нин Юэ, не останавливался так долго, что же удивительного, что он стал наставником у чжухоу?

Ян Юцзи, Инь Жу оба были мастерами в своих искусствах. В чуском дворце время от времени появлялась чудесная белая обезьяна, и никто из лучших чуских стрелков не мог в нее попасть. Чуский ван пригласил тогда Ян Юцзи, чтобы тот ее застрелил. Ян Юцзи натянул лук, наложил стрелу: еще не стреляя, он знал, что попадет, и, когда выстрелил, обезьяна упала на землю одновременно с попаданием стрелы в цель; следовательно, Ян Юцзи был из тех, кто попадает еще до того, как перед глазами появляется цель!

Инь Жу учился управлять колесницей уже три года и ничему не научился. Тяжко страдая от этого, он ночью получил во сне от своего учителя секрет управления галопом. На следующий день он отправился к своему учителю, и тот, посмотрев на него, сказал: «Не хотел я задерживаться с учением, просто боялся, что ты еще не готов воспринять его от меня. Но сегодня я научу тебя галопу цю-цзя». Инь Жу отступил на шаг, обернувшись лицом на север, поклонился дважды и сказал: «Вчера вечером ваш слуга уже получил это от вас во сне». Он рассказал своему учителю, что он видел во сне, и оказалось, что он действительно видел во сне галоп цю-цзя.

Об этих двух мужах можно сказать, что они умели учиться, не давая себя отвлекать ничему постороннему. Поэтому они и могли служить примером в этом последующим поколениям.

Глава шестая

Ценить должное / Гуй дан

Чтобы имя было прославлено – нельзя добиться усилием, это приходит само собой. Обладание вещами зависит не от вещей, а от людей; управление людьми зависит не от действий, а от личности правителя. Управление правителями не в компетенции самих правителей – оно в руках сына неба. То, что владеет сыном неба, – не сам сын неба, а его желания; то, что вызывает желания, – не сами желания, а природа. Эта природная форма есть основа всего существующего – тут нельзя ничего ни удлинить, ни укоротить, поскольку природа неизменно такова, какова она есть, это постоянные числа неба-земли.

Где лежит сырое мясо, там собираются вороны; если впустить в комнату кота, мыши разбегаются. Когда выставляют траурные одеяния, народ знает, что нужно печаловаться; когда выставляют свирели и гусли, народ понимает, что будет радостное событие. Тан и У следили за своими поступками, и весь мир следовал за ними. Цзе и Чжоу пренебрегали своим поведением, и весь мир отворачивался от них. Разве тут нужны были еще какие-то слова? Наука цзюньцзы – в нем самом, вот и все.

В царстве Чу жил некто, хорошо читающий в лицах, – он никогда не ошибался в своих оценках ни на йоту. Слух о нем пошел по всей стране, его пригласил к себе Чжуан-ван, чтобы расспросить о его способностях. Тот ответил: «Я, ваш слуга, ничего не понимаю в человеческих лицах, я разбираюсь только в друзьях моих пациентов. Если речь идет о простом человеке в холщовой одежде, то если его друзья почтительны к родителям и уважительны к братьям, серьезны и предусмотрительны, трудолюбивы, законопослушны, то его семья будет богатеть с каждым днем, а сам он будет становиться все более уважаемым членом общества. Таков в моей классификации „счастливый человек“ – цзижэнь. Если же это служилый, то когда его друзья искренни и надежны, способны на поступки, любят все доброе, то такой на службе у правителя день ото дня станет продвигаться, чины его день ото дня будут расти – это в моих словах „счастливый служилый“ – цзичэнь. Если речь идет о властителе, то когда в числе его придворных люди в большинстве достойные, его окружение состоит в основном из верных подданных и когда у него случаются упущения, то все вокруг наперебой начинают увещевать – то у такого в стране что ни день будет покойнее, сам он будет пользоваться все большим уважением, а Поднебесная что ни день будет все больше ему покоряться. Такого я называю „счастливый властитель“ – цзичжу. Так что я ничего не смыслю в физиономиях, а разбираюсь только в друзьях». Чжуан-вану это понравилось, и он собрал вокруг себя способных мужей, не знал отдыха ни днем ни ночью и стал впоследствии баваном в Поднебесной.

Поэтому достойный правитель день и ночь отыскивает людей искусных и способных не с мыслью о том, чтобы только украсить свой двор диковинами, а для того, чтобы преуспеть в больших делах. В делах нет большого и малого, все здесь переплетено и зависит друг от друга. Охота и скачки, стрельба привязной стрелой и собачьи гонки – этими занятиями достойный не пренебрегает, но занимается он этим так, чтобы ежедневно нечто для себя в них черпать, а недостойный правитель занимается этим, день ото дня впадая во все большее ослепление. Как сказано в старых «Записях»: «От дел, которые воспитывают спесь и упоенность, чего ждать, кроме гибели?»

Среди мужей в Ци был один страстный охотник, который проводил на охоте целые дни, но зверя добыть не умел. Ему каждый раз было стыдно перед домашними, когда возвращался, а когда выходил – стыдно перед друзьями и соседями. Размышляя над причинами, почему он без добычи, он решил, что его собаки плохи. Ему захотелось приобрести хорошую собаку, но семья была бедная, и денег на это не было. Тогда он вернулся домой, и все силы вложил в землепашество. Поскольку он занимался этим усердно, семья его разбогатела, и он теперь мог позволить себе купить лучших собак. Поскольку его собаки были теперь хороши, он стал часто добывать зверя, и добыча у него даже стала больше, чем у других охотников. Так обстоят дела не только с охотой – то же и в любом другом деле. Например, среди баванов таких, кто, прежде чем стать баваном, не пахал бы землю, не было ни в древности, ни в наше время. Этим как раз и отличаются достойные от недостойных. Потому что в том, что касается чувственной природы, достойные и недостойные ничем не отличаются от остальных людей. В этом Яо, Цзе, Ю и Ли одинаковы; отличает их то, что они предпринимали для исполнения своих желаний. Поэтому достойный правитель исследует этот вопрос