Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Люй Бувэй

Глава четвертая

Распределение должностей / Фэнь чжи

Прежние ваны пользовались тем, что им не принадлежало, так как, если бы это было их имущество, это и было проникновение в суть пути-искусства властвовать. Чтобы властвовать, нужно быть скромным, сохранять простоту и не иметь ума – тогда можно использовать все умы земли. Ум должен заключаться в том, чтобы не быть способным к чему-то одному, – тогда все способные в чем-то одном будут у него на службе. Нужно быть способным к недеянию, тогда все дела будут сделаны. Неимение ума, неспособность к чему-то конкретному, недеяние – вот чего должен держаться правитель! То же, что, напротив, вводит властителя в смущение, этому противоположно. Если предельно напрягать ум, совершенствовать частные умения и самому всем заниматься, окажешься в положении подданного. Тот же, кто, оказавшись в роли подданного, желает избежать препятствий и трудностей, не понимает, что тут бы и Шунь ничего не смог поделать.

У-ван имел пятерых помощников, и он ничего не умел делать из того, чем занимались эти пятеро. Между тем все говорят: «Мир завоеван У-ваном». Так что У-ван пользовался тем, что не имел, как если бы он этим обладал, – это и есть понимание искусства-дао правителя. Владея искусством правления, можно заставить умных думать, смелых – воевать, красноречивых – произносить прекрасные речи. Возьмем, к примеру, коней: Бо Лэ в них разбирается, Цзао Фу их объезжает, а мудрый властитель едет в запряженном экипаже, проделывая за день тысячу ли, не трудясь над отбором и дрессировкой, но пользуясь их результатами, поскольку знает, как получить славный выезд.

Или, к примеру, прием гостей: пьют вино, внимают музыке и любуются танцорами, слушают игру на цитрах и флейтах, но на другой день благодарят не тех, кто доставлял им удовольствие непосредственно, а хозяина, который все это устроил. То, как прежние ваны добивались эффекта и приобретали славу, подобно этому. Ведь они использовали способности и достоинства многих, слава об их делах гремела по всему миру, современники славили их, а не их помощников, потому что управляли всем они. Это можно сравнить с архитектурой: нанимают ведь умелых мастеров, а почему? Как говорится, «если плотник неумел, то и дворец некрасив».

Государство – важная вещь, и если оно плохо выглядит, то это хуже, чем с одним-единственным дворцом. Когда умелый плотник строит дом, ему не сделать окружности без циркуля, прямого угла без наугольника, точно вертикального и горизонтального без отвеса и уровня. Но когда работа готова, никто уже не думает о циркуле, наугольнике и отбивном шнуре – награждают мастера за умение. Когда же дворец готов, никто уже не помнит об умелом плотнике, все говорят: «Великолепно! Это дворец такого-то правителя или такого-то вана». Этого нельзя не понимать.

Властитель же, не постигший искусства властвовать, не таков. Себя он считает более способным, чем другие, поэтому, когда у него служит достойный, он его не любит и обсуждает его с недостойными. От этого его делам и имени один ущерб, а стране – опасности.

Жужубы, собственно, принадлежат растению, а мех, из которого делают шубы, – лисам. Однако же мы едим жужубы и одеваемся в лисий мех. Точно так же прежние ваны пользовались тем, что им не принадлежало, и тем самым это делали своим. Тан, У в один день присвоили народ Ся и Шан, присвоили земли Ся и Шан, присвоили достояние Ся и Шан, а народ при этом обрел покой, и никто в мире не смел им угрожать. Они раздали эти земли в наделы, и никто в мире не посмел не принять! Они раздали эти богатства в награду, и все в мире наперебой их брали. Когда же они не стали отказываться от Вэй и Цичжоу, весь мир счел это великим человеколюбием и верностью моральному долгу! Вот что значит уметь использовать не принадлежащее тебе самому!

Бо-гун Шэн встал во главе царства Чу, но не сумел разделить содержимое своих сокровищниц с другими. Уже на седьмой день Ши Ци ему сказал: «Быть беде! Если вы не можете разделить с другими то, что в кладовых, лучше сожгите, пока другие не использовали это против вас». Бо-гун все же не сумел справиться с собой. Через девять дней Е-гун вошел в столицу; он раздал то, что было в хранилищах, народу, а оружием, которое хранилось в Гаоку, вооружил людей, чтобы они могли выступить против Бо-гуна. Через девятнадцать дней Бо-гун был мертв. Страна ему даже не принадлежала, а он желал все присвоить сам – это можно назвать величайшей алчностью. Не будучи в состоянии присвоить богатства, он не желал и раздать их другим – это можно назвать величайшей глупостью. Поистине скупость Бо-гуна подобна любви совы к своим чадам!

Вэйский Лин-гун задумал выкопать пруд в плохую погоду, когда трещал мороз. Вань Чунь стал его увещевать: «Начинать эти работы в такую холодную погоду! Боюсь, не повредило бы это народу!» Гун спросил: «А что, холодно разве?» Вань Чунь сказал: «Вы, господин, сидите в лисьей шубе на медвежьей подстилке, а в каждом углу у вас по жаровне, вот вам и не холодно. А народ одет в лохмотья, которые и залатать нечем, и обут в рваные сандалии, которые нечем подвязать. Так что то, что вам не холод, народу очень даже холод!» Гун сказал: «Хорошо!» – и велел прекратить работы. Тогда окружающие стали его уговаривать: «Когда вы, правитель, велели копать пруд, вы не знали, что погода стоит холодная, а этот Чунь знал. Если вы из-за него прекратите сейчас работы, то свое счастье народ припишет Чуню, а свои несчастья – вам, правитель». На это гун сказал: «Нет, это не так. Кто такой Чунь? Луский мужик, которого я взял на службу, и народ его еще и не видел в деле! А вот теперь этим делом я и дам народу случай увидеть, каков он есть. Кроме того, добрые дела Вань Чуня как бы все равно что мои собственные, так что его доброта – это моя доброта!» О Лин-гуне можно сказать, что он постиг искусство властвовать.

Правитель не должен нести ответственность ни за что в отдельности. Назначая на должности, он передает назначенным и всю ответственность. Искусность или неловкость исполнителей зависит от них самих; получат ли они награду или будут наказаны – зависит от законов. Зачем же