Ё-моё! - Гарри Яковлевич Бардин

Я боксом никогда не увлекался, сам не любил драться, да и не получал удовольствия, когда били меня.

А тут мне опытные педагоги с перебитыми когда-то на ринге носами увлеченно рассказали об этом.

Как красиво провести серию, как двигаться на ринге, как защищаться и как блестяще отправить соперника в нокаут. Так могла рассказывать только Майя Плисецкая о балете!

Они меня настолько увлекли, что до сих пор я не пропускаю ни одного интересного боя по телевизору.

Подсел. Моих педагогов я увековечил в своем фильме «Брэк!», придав их внешность тренерам с перебитыми носами.

А дальше что?

Фильм «Брэк!» был закончен. Он мне уже не принадлежал. Его судьбой занялось Госкино, посылая на разные международные фестивали. Фильм летал по фестивалям, я оставался в Москве, иногда по телевизору или в газетах узнавал об успехах и призах. Хотя бы так.

Забавно было, когда я узнал, что в Лейпциге фильм получил главную награду фестиваля — «Золотой голубь», а вскоре на адрес моей тещи, где я был когда-то прописан, пришло письмо на немецком языке. К счастью, моя теща в совершенстве владела немецким. И там сообщалось, что я должен зайти в комнату № 27 и получить денежную награду. Письмо было из Лейпцига.

Я не пошел в комнату № 27, а отправился в Международный отдел Госкино, где восседал Черненко — сын бывшего генерального секретаря ЦК КПСС.

Я поздоровался. Он тут же вспомнил меня.

— Да! Да! Бардин. Как же! «Золотой голубь».

Но я был настроен не совсем как голубь.

— Вот, я получил письмо из Лейпцига.

— Так. Письмо из Лейпцига, и что нам пишут из Лейпцига?

— Не вам, а мне, — поправил я чиновника. И дальше продолжил: — Меня просят зайти в комнату № 27 и получить причитающиеся мне деньги.

— Какие деньги?! — воскликнул чиновник. — Там какая-то мелочь!

— Серьезно? — удивился я.

— Точно, мелочь! Да еще и в рублях!

Уже запахло перестройкой. Уже заговорили о гласности, а я был задирист. Поэтому в заключение повесил перед уходом такую фразу:

— Даю вам неделю, а потом обращаюсь в Союз кинематографистов СССР и подаю на вас в суд.

Через неделю вышел приказ нового руководителя Госкино Камшалова о том, что коллектив, снявший мультфильм «Брэк!», награждается премией Госкино за высокое качество.

Заплатили нам всем одинаково — по восемьдесят рублей, но я был рад не деньгам, а тому, что отстоял свои права.

Хвала призам

В первый раз я побывал на международном анимационном фестивале в 1977 году, в городе Загребе (Югославия). Побывал в качестве гостя, а не участника.

Это был очень престижный фестиваль, потому что в то время загребская анимационная школа считалась ведущей в мире. Я только начинал свою режиссерскую деятельность, и мне было интересно посмотреть на фестивальном экране, чем озабочен мир. Какими идеями, какими формами.

Когда я на закрытии фестиваля, сидя в зале, аплодировал победителям, выходившим на сцену для получения призов, поймал себя на том, что во мне не было ни на йоту зависти к победителям. Почему-то во мне была уверенность, что когда-нибудь наступит и мой черед. На чем это было основано, до сих пор не знаю.

Прошли годы. Мои фильмы стали получать призы на разных фестивалях.

Вначале я честолюбиво вел счет этим призам, но потом, когда их количество перевалило за сотню, перестал. По Владимиру Высоцкому: «я себе уже все доказал».

Слово «приз» — это корень слова «признание». Нужно ли признание? Конечно! Можете себе представить популярного актера, которого никто не знает в лицо? Конечно, нет.

И здесь тщеславие ни при чем. Когда тебя оценивают профессионалы — замечательно, а уж когда ты получаешь приз публики (у меня таких немало) — это значит, что помимо мастерства, ты интересен зрителю.

Забегая вперед, хочу сказать, что благодаря моим фильмам я был приглашен на разные фестивали и объездил полмира.

Но не могу смолчать. В России, на главном суздальском анимационном фестивале за тридцать лет его существования я не удостоился ни одного приза. «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой».

Так что перестал считать зарубежные призы, а суздальские и не начинал.

Это была ложка дегтя, а теперь о бочке меда.

Выборгский фестиваль под названием «Окно в Европу», где я был неодно­кратным призером, а однажды получил гран-при, «Послание к человеку» в Санкт-Петербурге, «Сталкер» в Москве, где также получил гран-при. Конечно, очень престижно получить гран-при среди всех видов киноискусства.

Пять бронзовых статуэток национальной премии «Ника» стоят в моем кабинете на киностудии «Стайер». И уже совсем умопомрачительное: на фестивале «Восток-Запад» в Екатеринбурге я удостоился приза «За вклад в мировое кино»!

Спешу успокоить читателя: крыша моя не поехала. Всегда спасала самоирония. Когда, стоя на сцене, я получал приз и кланялся аплодирующей публике, каждый раз в моем воображении возникала вдруг ни с того ни с сего солистка хора имени Пятницкого в обязательном кокошнике, которая только мне визгливо выводила: «Неужели это я-а-а?»

Это спасало от гордыни и зазнайства.

Когда я укреплялся в профессии, а также, чтобы моя мама узнала, что ее усилия по моему выращиванию были не напрасны, призы казались важны. Сегодня это для меня не столь актуально. Снимаю фильмы не для того, чтобы напомнить о себе на фестивальных орбитах, — просто для меня в какой-то момент создание фильмов стало формой жизни.

Движение или одушевление?

В последние годы вижу в анимации новую тенденцию, которую называю «шевелизм». Для меня это довольно странно. Существует такое высказывание: «Движение — все, цель — ничто».

Некоторые режиссеры ошибочно взяли его на вооружение. Я вижу на экране какую-то непрерывно шевелящуюся бессмыслицу. Мне говорят, что это — модно, что это — поток сознания. Тут приходит в голову фраза из Козьмы Пруткова: «Если у тебя есть фонтан, заткни его».

Отсутствие драматургии подменяется «потоком сознания». Вопрос: чей поток? Это поток сознания неграмотного акына, который поет о том, что видит, или поток сознания Альберта Эйнштейна? Или это поток из прорванной канализационной трубы?

Слово «анимация» происходит от «анима» — душа. Если нет главного — одушевления, то нет и анимации.

Если глянуть на историю создания мультфильмов, то первые мультфильмы создавались не для детей, а для взрослых, чтобы этим чудом заманить их в кинотеатры.

Технологии создания мультфильмов менялись, совершенствовались, но для меня все равно главным осталось возникновение чуда.