Инженер Империи. Дальний Рубеж - Виктор Ступников

— Так вот в летописях есть осталась такая запись: «По воли его и разумению ушёл народ и сгинул в лесах». Заметьте, там прямым текстом говорилось, что кто-то ими управлял!

Если все, что сейчас говорил Немиров, было правдой, то у нас были большие проблемы. Ведь я полагал, что Тёмные здесь появились недавно, а потому не успели развиться до чего-то сильного и по-настоящему опасного, но если они обитали здесь и набирали силу не одну тысячу лет…

— Не пугайте мне ребенка, — отшутился я.

— Какой я ребёнок! — наигранно возмутилась Маша и надула губки. — Я уже взрослая и самостоятельная!

— Тогда, почему сама не смогла оплатить себе платья? — в полушутливом тоне я продолжал общаться с сестрой.

— А где ты видел, чтобы взрослые и самостоятельные дамы сами себе оплачивали платья?

Я рассмеялся. В этих словах скрывалась вся двойственность женской натуры: желания подчиняться и быть свободной. И как только в них это уживалось?

* * *

В Пытовку мы вернулись за полночь. Ночь стояла пасмурная, потому без усиленного магией зрения ничего было не разглядеть. А так я сумел отметить крепко слаженный забор и новые ворота. Стоило отметить, что бойцы хана постарались на славу. В этом их было не упрекнуть.

После долгой дороги все тело затекло и начало дурно пахнуть, потому я слуге, встречавшему нас с зажженной лампадой, приказал натаскать воды в ванну, чтобы можно было ополоснуться хотя бы в холодной воде, а гостю показать его комнату. У нас как раз одна пустовала на первом этаже.

Войдя в дом, я с удовольствием заметил, что часть полов уже заменили. Плотник предусмотрительно не оставлял зияющих дыр в полу, чтобы никто в темноте случайно не провалился.

Поднявшись в свою комнату по скрипучей лестнице, способной разбудить добрую половину поселения, я скинул с себя одежду и ощутил бодрящую свежесть. Я поежился, и по телу пробежали мурашки. Чтобы хоть как-то согреться, я подошёл к небольшому камину и развел огонь, поскольку единственный слуга сейчас ушёл к колодцу за водой. Оказалось, что труба, шедшая на холодную воду, к моему приезду совсем прохудилась, и вода затопила подвал. Что же, придётся завтра заняться этим с самого утра. Не оставлять же домашних без возможности по-человечески умыться.

А пока дождешься слугу, можно было и совсем околеть. К тому же развести огонь было делом нехитрым. Всё нужное и так лежало рядом с камином.

Огонь быстро разгорелся. Я присел напротив него на кресле и вытянул к нему руки с ногами. Живительное тепло постепенно стало наполнять меня.

Я достал из кармана Дурман и взглянул на чёрный цветок в свете огня, но его лепестки словно поглощали весь свет, оставаясь тёмными, как смоль.

Неочищенная энергия, таившаяся в нём могла мне одновременно сослужить добрую службу и навредить. Рисковать и поглощать его в таком виде было нецелесообразным. Но один способ, как в домашних условиях очистить Дурман у меня имелся, хоть и не быстрый.

Неочищенный небольшой Дурман давал три единицы маны, из которых к усвоению были пригодны только десятая часть, а все остальное шлак опасный для здоровья. Все маги, пытавшиеся впитать такую энергию сполна имели разные последствия для здоровья: от простуды до магической дистрофии на несколько месяцев. Попросту говоря, лишались магии.

Тот же самый цветок, какой я держал сейчас в руках, но очищенный, скрывал в себе 20 единицы маны с усвояемостью до девяносто пять процентов! Но на такие феерические цифры сумел выйти только я путём долгих тренировок и, как я слышал, какой-то монах в горах Шаолиня.

При моем нынешнем уровне развития, а, благодаря телу Михаила, я находился в самом низу магической пищевой цепочки, у меня имелось всего пятнадцать единиц маны в запасе, до которых я мог самовосстанавливаться через отдых. В моем мире таких называли Слепышами, как новичков в магии.

Чтобы мне подняться выше, я должен был впитать энергии на добрую сотню единиц маны. Но разом сделать этого тоже было нельзя. Пережор энергии мог иметь серьезные последствия вплоть до летального.

Помнится, в юности я лично оказался свидетелем того, как один юный маг попытался разом поглотить три сотни единиц маны, чтобы скорее подняться на уровень выше, проигнорировав все предупреждения.

Выпив раствор чистого Дурмана, он сначала смеялся и кричал, что чувствует прилив сил, что мы все дураки со своими правилами. А потом он изменился в лице и бум! Его разнесло на куски.

Потому надо было поглощать энергию дозированно, делая перерывы по неделе на низких уровнях, но я разработал способ как сократить время до трёх-четырёх дней.

Тем временем слуга затащил мне в комнату полуметровый железный таз и разложил полотенце на полу, чтобы я все тут не залил.

Когда таз оказался заполнен, я отпустил слугу спать, а сам стал омывать себя ледяной водой. Этакий контрастный душ меня мгновенно взбодрил, отбив малейший намёк на сон, который нашел на меня у костра. Подбросив дровишек, я спустился на кухню, стараясь не шуметь, но скрипучей лестнице было плевать на мои планы.

Взяв оттуда нож и железный котелок, я вернулся обратно к себе. Черпнув воды в котелок, я размолол туда Дурман и капнул несколько капель крови из ладони. После чего всё перемешал и поставил в огонь закипать.

Доведя до кипения, я поставил раствор на окно остужаться до утра. А по утру надо было процедить получившийся раствор через марлю. И все по-новой. Так три ночи. После нарвать сизиху и апету. Кажется, я их даже видел в местном лесу. И дать этому раствору настояться ещё одну ночь. Это был самый быстрый способ очистить Дурман, не считая производственных станков.

Сделав все требующиеся от меня для приготовления, я лег спать.

На утро я сразу после завтрака направился во двор заниматься посадками рукреции. По дороге мне повстречался плотник, и я ему выдал задание состругать мне конструкцию под теплицу из палок.

Александр Иванович утвердительно кивнул и пошел следом за мной, чтобы провести нужные замеры.

Я привёл его во двор и на глаз очертил, где будет будущая теплица. Он одобрительно покивал и принялся мерить всё рулеткой. Оставив ему в помощь своего слугу, сам я направился в подвал чинить водопровод.

Воды оставалось ещё по колено, а, чтобы всю эту воду высушить или превратить в нечто твёрдое, пришлось бы затратить пятнадцать единиц маны. Расставаться с таким количеством из моего внутреннего источника у меня не было