Измена. Уйти (не) смогу - Юлия Ильская

Квартира мне нравится даже больше предыдущей. Просторная, удобная и функциональная. Сразу видно, что небедный человек ее обустраивал.

– Ну как? – горделиво спрашивает Глеб, словно это его квартира.

– Очень круто, – говорю я честно.

– Будешь здесь жить?

– Буду! – киваю я.

– Вот и договорились! Держи ключи и завтра можешь переезжать, – Глеб отдает мне связку ключей, у меня появляется ощущение дежавю. Но должно же мне когда-то повезти!

– Спасибо тебе, Глеб, – говорю я.

– Для этого ведь и нужны друзья, – отвечает он, глядя мне в глаза. – Ира, если тебе что-то понадобится, хоть что-то, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

В его глазах мелькает что-то неуловимое, что-то, что мне не нравится. Я отвожу взгляд.

– Ира, слышишь? Я на все для тебя готов, – Глеб берет меня за руку, пристально смотрит в глаза, тянется к моим губам. Поцелуй неизбежен. Я как загипнотизированная смотрю в его глаза, замираю на месте, тело вибрирует и дрожит. Что я делаю?

Глава 19

Ирина

Что я делаю? Нет! Я не готова!

– Глеб, прости, если ты надеешься…– говорю я, выставив руку, упершись ему в грудь.

– Затащить тебя в постель? – смеется он. – Конечно, на это надеется каждый нормальный мужик. Но если ты не готова…

– Да, – киваю я, – я не готова. Все так быстро, не хочу давать тебе ложных надежд. Возьми.

Я с сожалением вкладываю ему в руку ключи от квартиры.

– Ты что? Это… я же не из-за этого! – Глеб выглядит таким расстроенным. – Ира, прости, я идиот! Опять все испортил. Я не хотел… Квартира здесь совсем не при чем! Ты мне нравишься, я хотел бы встречаться. Но я хотел помочь тебе не для того, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Извини, я дурак.

– Глеб, я… – я хочу сказать, что все понимаю, но ответить ему не могу. Но Глеб перебивает меня:

– Ира, если ты не хочешь, то мы же можем быть друзьями? Скажи, я совсем все испортил?

– Ты не испортил, нет, – уверяю его я. – Но пойми меня правильно…

– Я уже понял, Ир, я все понял. Больше такого не повторится, обещаю. Я даже за порог не шагну, если ты не захочешь. Оставайся, пожалуйста. Так я буду спокоен, что не обидел тебя.

– Ну, хорошо, – улыбаюсь я. – Еще раз спасибо!

– Друзья?! – он протягивает мне руку.

– Друзья, – говорю, отвечая на рукопожатие.

Глеб аккуратно пожимает мою ладонь. Мне кажется, что инцидент исчерпан, хотя внутри остается неприятное чувство.

Илья

К концу дня я чувствую себя совсем плохо. То ли похмелье такое, то ли отравился несвежей пиццей. Ухожу домой раньше обычного. Еле добираюсь до дома. В глазах все плывет, во рту сухо. По дороге заезжаю в аптеку и набираю кучу лекарств от отравления и похмелья.

Но оказалось, что мне плохо-то не было. Так, разминка. Вот дома начинается сущий ад!

Меня трясет, как собаку в холод Поднимается температура, выворачивает так, что кажется, все, капец мне пришел. К вечеру я совсем без сил лежу на диване и только и могу, что стонать.

Трезвонит телефон, ну его… Хотя, может, это Ира? Она-то как раз знает, как справляться с подобным, моя Ирина все знает.

Сил нет даже на то, чтобы поднять трубку. Я тыкаю пальцем и с большим трудом включаю телефон на громкую связь.

– Братишка, где ты? – раздается веселый голос моего брата Ивана. – Спишь, что ли? Мы тебя ждем так-то!

– Если бы, – хриплю я, – сдохну сейчас…

– Что с тобой? – голос брата становится обеспокоенным. – Заболел?

– Похоже, отравился, – говорю я.

– И что, Ира не может тебе помочь? – удивляется брат.

Черт, он же не знает, что Ирина ушла от меня.

– Нет ее, – говорю я, – долгая история.

– Так мы сейчас приедем, – брат, не дожидаясь ответа, кладет трубку.

Мы – это значит со своей женой. Я иногда даже завидую брату. Они с Аленой всегда вместе, всегда все сообща, не то что мы с Ирой. Ира занималась только домом, я работал.

Через пятнадцать минут слышу звонок в дверь. Как же, блин, с дивана подняться? Я кое-как по стенке ползу открывать, ноги так дрожат, что вот-вот упаду.

– О бро! Все совсем плохо? – Иван видит мое лицо в мелких бисеринках пота.

– А что, не видно? – пытаюсь я сострить и, пошатнувшись, чуть не падаю. Удерживает меня только крепкая рука брата.

– Фу, чем воняет? – морщит нос зашедшая следом Алена.

– Илья, ты что, это ел? – с ужасом спрашивает она, показывая пальцем на испорченную пиццу.

– Ага, утром, – говорю я, падая на диван.

– Ты дурак, что ли? – Алена торопится на кухню, наливает воду, ставит чайник.

– А что происходит? – спрашивает она, вернувшись в гостиную. – Где Ира? У тебя такой срач, как будто ее уже давно нет. Она бы никогда не позволила тебе такое дома устроить.

– Ушла Ира, – говорю я.

– Как?! – в один голос восклицают родственники. – Куда? А Кирилл где?

– Не спрашивайте меня ни о чем, я умираю, – говорю я и закрываю глаза.

– Ему надо в больницу, – строго говорит жена брата.

– Нет! – пугаюсь я. – Только не больница! Вдруг Ира вернется, а я в больнице. Лучше я тут помру. Пусть найдет мой бездыханный труп.

– Идиот! – сердито говорит Аленка.

– Щас сделаем, – говорит брат и кому-то звонит. Глава 20

Илья

Через пять минут на пороге появляется парочка бравых врачей, они быстро промывают мне желудок. Крайне неприятная процедура, если честно. И ставят капельницу. Я закрываю глаза, эка меня угораздило.

– Илья! Ты живешь как бомж! – из кухни выходит Алена, уперев руки в бока.

– Зай, подожди. Пусть чуть очухается, – пытается защитить меня брат.

– Ой-ой, какие мы нежные! – сердито фыркает сноха и снова скрывается на кухне. Гремит бутылками, моет посуду, убирается.

– Ничего, – слабо говорю я. – Я действительно дебил и идиот!

– Ты давай, братан, отдыхай. После поговорим, – говорит мне брат. Я закрываю глаза и проваливаюсь в глубокий сон.

Снится мне Ира. Тот день, когда мы познакомились. Она была такая красивая, с яркими сияющими глазами. Я остановился посмотреть ее картину, хоть ничего не смыслю в искусстве. Приехал просто поддержать старую знакомую. Но ее картина привлекла меня своей естественностью. В ней не было ничего загадочного, что нужно было бы объяснять сложными словами. Там были изображены город, дождь, ночь и множество светящихся окошек. И за каждым окошком по теням можно было угадать чужую жизнь.

Ирина подошла и завела разговор о живописи, а я только слушал и кивал. Она меня