Россия и Запад: война миров - Орехов Дмитрий

человеческой плоти и крови. Подобное объяснение экспансии Запада довольно легко утвердить в умах, если прибавить к научным работам романы, спектакли, телевизионные передачи, фильмы. Вот, кстати, подходящий сюжет для фильма: Саладин берёт в плен нескольких юношей-франков и дарует им жизнь, но крестоносцы настолько привыкли к людоедству, что мусульманскому правителю приходится долго отучать их от скверной привычки. Наконец, преуспев в этом (а также научив юношей мыться, выращивать арбузы и читать греческих философов), султан отпускает их обратно в Европу, где те становятся жертвами суеверной толпы, которая раздирает их на части и съедает. Или другой сюжет: африканское племя ловит в лесу одичавшего английского капитана и постепенно помогает ему избавиться от пристрастия к человеческой крови.

Будет ли популяризация подобных сюжетов поклёпом на Запад? И да, и нет. Да, потому что каннибализм (или какие-то намеки на него) при желании можно найти в самых разных уголках планеты. Нет, потому что Запад слишком долго обвинял другие народы в людоедстве, фарисейски закрывая глаза на то, что происходило в самой Европе. Нет, потому что теперь Запад сам признаётся в своих преступлениях. Нет — и это самое главное, — потому что в последнее время Запад семимильными шагами идёт к легализации каннибализма.

И что за глупости писал этот чудак Дефо! Каннибалом-то был Робинзон, а не Пятница…

Почему англичанка гадит

В списке государств, которые делали России гадости, Англия идёт на первом месте, причём с отрывом. Как у нас говорят — «англичанка гадит». Вот и этой весной глава английского МИД Дэвид Кэмерон заявил о легитимности ударов крылатыми ракетами ВСУ по территории РФ. Фактически Англия находится в состоянии необъявленной войны с нашей страной. И дело здесь не только в русофобских элитах: восемьдесят процентов рядовых британцев поддерживают в конфликте Украину.

В принципе, это даже интересно. Почему в Англии так любят ненавидеть Россию — при отсутствии явной англофобии у нас? Как такое вообще возможно, чтобы один народ так сильно ненавидел другой, который всегда смотрел на своего оппонента с симпатией и никогда к нему во враги не напрашивался? Можно, конечно, сослаться на холодную войну (или даже на Крымскую и «Большую игру»). Но мало ли с кем мы ссорились и даже воевали! Почему же нас так люто ненавидят именно англичане?

Предположу, что всё дело в несовпадении культурных кодов, которые сформировались очень и очень давно. Ребёнка формирует среда; точно так же среда формирует страну, и огромное значение здесь имеет ближайший сосед. Самый близкий и самый важный сосед Британии — Ирландия. Эта страна уже в V веке начала обращаться в христианство и стала важным религиозным и культурным центром Европы. Правда, британцы этого не оценили: для Англии характерна невероятная, прямо-таки исключительная нелюбовь к ирландцам.

Английский писатель и христианский проповедник XIX века Чарльз Кингсли писал о своём посещении Ирландии: «Я был устрашён этими человекообразными шимпанзе, которых видел на сотнях миль той ужасной страны. Не думаю, что это наша вина. Наоборот, считаю, что их не только больше, чем было раньше, но, кроме того, они более счастливы, содержатся и кормятся сегодня в лучших условиях, чем когда-либо до нас. Однако противно видеть белых шимпанзе; были бы они чёрными — не было бы так жутко; но их кожа, когда не покрыта загаром, такая же белая, как и наша». Его современник, философ и историк Карлейль, сравнивал мечтающую о независимости Ирландию с голодной крысой и советовал без всякого сожаления её раздавить. Собственно, именно этим Англия и занималась.

Английское завоевание Ирландии началось ещё в XII столетии, причём в каждом веке ирландцы поднимали восстания. Одно из этих восстаний подавил Кромвель, убив более 500 тысяч ирландцев. Это был настоящий геноцид — по оценкам историков, погибло около половины всего населения Ирландии. Тогда же ирландцев начали тысячами насильственно перемещать на Карибы, где они испытывали все ужасы рабства на английских плантациях. В те времена англичане охотились на ирландцев, как на животных, причём за пойманных «мятежников» выплачивались денежные премии.

Согнанный со своей земли ирландский народ прозябал в нищете, выживая только за счёт картофеля, который давал хороший урожай даже на неплодородных участках. Но в середине XIX века из-за болезни картофеля начался голод. В то время в Англии получили широкое распространение идеи викария Таунсенда и священника Мальтуса — эти мыслители рассуждали о «благодетельной роли» стихийных бедствий, голода и болезней, которые регулируют численность бедняков «без всякого вмешательства магистрата». И помогать ирландцам англичане не стали. В результате погибло около двух миллионов человек — четверть всего населения острова. По сравнению со всеми этими преступлениями удушение ирландской промышленности и блокада ирландского экспорта выглядят детскими шалостями. Можно сказать, что Ирландия стала полигоном, на котором британцы отрабатывали свои колониальные технологии. И чем больше преступлений они совершали в Ирландии, тем сильнее презирали ирландцев за «тупость», «лень» и «нецивилизованность».

«Ирландцы ненавидят наш свободный и плодородный остров… наш порядок, нашу цивилизацию, нашу промышленность, наше постоянное мужество, нашу приличную свободу, нашу чистую религию, — писал Бенджамен Дизраэли. — Это дикая, безрассудная, ленивая, неуверенная и погрязшая в предрассудках раса…» Во времена Дизраэли англичане активно переносили свой ирландский опыт в Индию, в Африку, в Австралию, в Америку, на Карибы. И всюду было одно и то же: ленивые, неуверенные и погрязшие в своих предрассудках расы, которые никак не хотели оценить английские усилия по их окультуриванию.

Если главным соседом Англии, определившим её отношение к миру, была Ирландия, то для нас таким соседом была империя ромеев, Византия. Именно там наши предки получили христианскую веру, письменность, церковную и светскую культуру. С тех самых пор преклонение перед образованными соседями у нашего народа в крови. Вся наша история — это мечты о Царьграде и попытка сравняться в славе и достижениях с греками-ромеями. Уже пять столетий мы верим в то, что Москва — Третий Рим.

Наверное, в этих исторических сюжетах и кроется разгадка как русского англофильства, так и английской русофобии. Для англичанина естественно презирать и ненавидеть нашу страну, видя в русском очередного невежественного ирландца; для русского естественно восхищаться англичанином, видя в нём очередного просвещённого византийца. Мы переносим на Англию наши византийские чувства, Англия переносит на нас ирландские. Русский самокритичен и немного не от мира сего: его давняя мечта — увидеть кресты над Святой Софией. Англичанин уверен в себе и прагматичен: он надеется довести Россию и весь прочий «нецивилизованный» мир до состояния Ирландии времён Кромвеля, после чего, как он искренне верит, во всём мире, как денница, воссияет