Пирр, царь Эпира - Саркис Суренович Казаров

Афин, предоставление гражданских прав в Эпире не было сопряжено с большими трудностями, хотя и здесь подобный акт фиксировался особыми декретами, в которых фигурируют должностные лица Эпирского государства.

Экономическое развитие

Следующим убедительным свидетельством того, что эпирское общество находилось на качественно новой ступени своего развития, являются те перемены, которые происходят в экономической жизни региона. Действительно, конец IV — начало III в. до н. э. были переломным моментом в экономическом развитии Эпира. Развитие товарно-денежных отношений ломает старые патриархальные устои, устанавливаются более тесные экономические связи с другими регионами Греции. Это не могло не ускорить уже начавшийся процесс дифференциации эпирского общества. С отставанием от остальной Греции в Эпир пришел полисный строй.

Какие же факты свидетельствуют о переменах в экономике Эпира? Здесь мы располагаем обширным археологическим и нумизматическим материалом. На территории Эпира, особенно в окрестностях Додоны, найдено большое количество изделий из бронзы[144]. Практически все они относятся к периоду IV–III вв. до н. э. Бронзовые изделия отличаются большим разнообразием: это изящные фигурки Зевса, Посейдона, Диоскуров, Ганнимеда, Аполлона, Афродиты, Гермеса, Одиссея, спасающегося от Полифема, и др. Широкая география их распространения в Эпире свидетельствует о том, что названные предметы являлись не столько пожертвованиями додонскому Зевсу, сколько были объектами купли-продажи и пользовались тут широким спросом. Нельзя не согласиться с мнением Н. Хэммонда, что успехи в социально-экономическом развитии Эпира были неразрывно связаны с морской торговлей[145]. Многочисленные находки привозной керамики (особенно характерной является черная глазуревая керамика, широко распространенная в период эллинизма), подавляющее большинство которой относится к периоду IV–III вв. до н. э., говорят об оживленной торговле, которая охватила и территорию Эпира.

Особым спросом у жителей Эпира пользовалось привозное оружие. К. Карапанос обнаружил шлемы беотийского происхождения, привозные щиты и другие подобного рода вещи[146].

В свою очередь Эпир, славившийся прекрасным скотом, мог быть потенциальным поставщиком продуктов животноводства.

Крупные перемены в экономической жизни, связанные с развитием товарно-денежных отношений, должны были объективно поставить вопрос о чеканке и использовании собственной монеты. Нумизматический материал как источник, характеризующий и подтверждающий возникновение и развитие полисной организации в Эпире, мы можем рассматривать в двух аспектах. Во-первых, как свидетельство разрушения патриархальных устоев под воздействием товарно-денежных отношений со всеми вытекающими отсюда последствиями, присущими полису, который являлся особой стадией в развитии рабовладельческого общества. Во-вторых, как свидетельство того, что монетное дело находилось в руках не молосских царей, а именно, общины, гражданского коллектива, что также служит подтверждением наличия полисной организации в Эпире.

По мнению П. Р. Франке, первые молосские монеты метрологически идентичны афинским, а серебряные монеты выполнены в соответствии с аттическо-эвбейскими стандартами[147]. Указывая на Тарипа и Алкету как на зачинателей монетного дела молоссов, немецкий ученый относил его к началу IV в. до н. э.[148] Однако в Эпире монетное дело находилось не в руках царей, а в ведении эпиротов. Убедительным доказательством этого является сопутствующая надпись на монетах[149]. Вместе с тем в условиях военного времени, находясь вдали от своего отечества, цари были способны чеканить монету. Данное обстоятельство лишний раз является подтверждением того, что во время войн цари пользовались относительной самостоятельностью. Наиболее отчетливо это проявилось в период царствования Александра I. Не имея права чеканить монеты в Эпире, он выпускал их во время похода в Италию. Только здесь были обнаружены золотые, серебряные и бронзовые монеты с его именем[150]. Но это надо считать исключением: из двенадцати известных нам царей только Александр и Пирр чеканили монеты, и оба, очевидно, во время своих походов. В целом же монетное дело контролировалось общиной молоссов, что подтверждает большая часть нумизматического материала.

При рассмотрении городов Эпира из нашего поля зрения выпал еще один важный признак, который был характерен для полисной жизни: совместная эксплуатация рабов свободными гражданами городов. Едва ли можно согласиться с мнением Т. В. Блаватской о том, что «полисы Эпира являлись очагами античного рабовладения в его классических формах»[151]. Все предположения о широком применении рабов на общественных работах и в сельском хозяйстве не имеют никаких документальных подтверждений и лишены, на наш взгляд, оснований. С другой стороны, нет причин и для сомнений в том, что рабовладельческие отношения постепенно проникли на территорию Эпира. Об этом свидетельствуют как манумиссии из Додоны (SGDI, № 1349, 1350, 1351, 1352), так и некоторые косвенные данные. Несмотря на свою неразвитость и некоторую патриархальность, эпирское общество было обществом рабовладельческим.

Завершая рассказ об истории Эпира до начала III в. до н. э., отметим главное: это был переломный момент в жизни страны, когда на смену старым патриархальным отношениям пришла эпоха полисного строя. Серьезные изменения произошли в экономической жизни страны, которая поддерживала оживленные контакты со всем остальным греческим миром. Территория Эпира стала хорошим рынком для греческих товаров. Законодательная деятельность Тарипа, которая по своей значимости была близка к реформам выдающихся эллинских законодателей, придала Эпиру вид цивилизованного греческого государства. Свидетельством наступления качественно новой ступени в развитии Эпира в IV–III вв. до н. э. был рост городов-полисов. Деревня (

) уже не отвечала интересам развивающегося общества.

Установление молосской гегемонии позволило приступить к унификации Эпира. Главным результатом этого процесса стало строительство федеративного государства, обеспечившего относительную автономию всех входивших в него племен. «Эпироты» были уже не чуждыми эллинам варварами, а близкими к грекам носителями определенной политической общности. Таким видится нам Эпир к моменту начала царствования Пирра.

Глава II. ПРИХОД К ВЛАСТИ И ПОЛИТИКА ПИРРА В 290–280-х гг. до н. э

Детские годы и юность Пирра

Пирр, сын царя Эакида, родился в 319 г. до н. э.[152] Будучи еще ребенком, Пирр был вынужден испытать тяготы изгнания. Интересно, что подобная участь постигла в свое время и его ближайших предшественников. Дед Пирра, царь Арибба, свергнутый с молосского трона Филиппом II в 342 г. до н. э., бежал в Афины[153]. Лишился власти и отец Пирра Эакид, который в 317 г. до н. э., уступая требованиям Олимпиады, двинул свои войска в Македонию, чтобы поддержать мать Александра Великого в ее борьбе с Кассандром. Воспользовавшись этим, эпироты подняли восстание, свергли Эакида и «общим решением» отправили его в изгнание (Diod., XIX, 36, 4: …

; ср.: Just., XVII, 3, 16). Соратники Эакида Андроклид и Ангел, спасая маленького Пирра от неминуемой гибели, преодолев всевозможные преграды, бежали ко двору иллирийского царя Главкия, который принял Пирра и воспитывал его вместе со своими собственными детьми.

Когда Пирру исполнилось двенадцать лет, Главкий с войском прибыл в Эпир (ок. 306 г. до