Политическая история Римской империи - Юлий Беркович Циркин

основной привилегии — занимать наиболее почетные, а частично и властные должности, а главное — по-прежнему быть наместниками провинций, в том числе и тех, где располагались войска, и командирами легионов. А это означало, что сенат, с одной стороны, все в большей степени лишался своих властных функций, а с другой — его члены еще имели в своих руках реальные рычаги власти или, по крайней мере, значительного влияния.

И в экономическом, и в политическом плане постоянно возрастала роль провинций. Параллельно распространялось римское гражданство. Логичным завершением этого процесса явился императорский эдикт 212 г., согласно которому почти все свободные жители Империи становились римскими гражданами. После этого старое деление на римских граждан, латинских граждан и Перегринов перестало существовать. В результате понятия «римский народ» и «подданные империи» почти совпали (рабы были не подданными империи, а собственностью своих господ). А это уничтожило один из основных принципов античного общества — замкнутость гражданского коллектива. Зато еще во II в. появилось новое деление — на «почетных» и «низких», занимавших разное положение по отношению к закону. И все это означало, что появился иной, неантичный принцип общественного устройства. Первым признаком наступавшего кризиса стала гражданская война 193–197 гг.

За время кризиса отмечаются две очень важные новации, в огромной степени повлиявшие на дальнейшую историю Римской империи. В идеологической области это принятие обществом положения императора как господина (dominus) и введение понятия божественного дома, что означало почти полное крушение старой римской системы ценностей, в правовой — эдикт Каракаллы, унифицировавший гражданский статус населения империи. Оба эти новые для Рима явления совершенно не соответствовали основным принципам античного общества, явно выходившего на новый этап своего развития. Принципат как политическая система античного общества, возникшая в условиях крушения республики, тоже не мог далее существовать. Его эволюция достигла такого предела, за которым его мирная трансформация была уже невозможна.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Образование Римской империи в огромной степени явилось следствием римского империализма[140]. Может быть, парадоксом римской истории можно считать то, что империя в территориальном смысле как власть Рима практически над всем Средиземноморским бассейном и близлежащими регионами возникла гораздо раньше, чем империя в государственно-правовом смысле, т. е. как государство, управляемое императором. Существование и развитие этой «доимперской империи» стало решающим фактором в замене республики империей уже как формы государства. После того как в 88 г. до н. э. римская армия выступила против родного города, в трудах Цицерона и Саллюстия теоретически, в деятельности Суллы и Цезаря, Помпея и вторых триумвиров практически начались поиски нового политического строя, более соответствовавшего тому состоянию, в каком находилось римское государство. Многое делалось ad hoc, в соответствии со сложившейся ситуацией.

Август разработал цельный план перехода к новому государственному устройству. Возник он еще до окончательной победы императора или был разработан после устранения Антония, да и то, может быть, не сразу, точно сказать трудно. Однако сложившаяся в империи на тот момент обстановка говорит, скорее, за второй вариант. Как бы то ни было, трудами Августа и его ближайших соратников был создан новый политический строй — принципат. Не сразу, постепенно, но неуклонно принцепс создавал режим личной власти, не уничтожая при этом существовавшие республиканские институты. Такой путь формирования государственной власти оказался наиболее адекватным ситуации, полностью отвечая и нуждам нового времени, и традиционному римскому менталитету.

Принципат был основан на целостном, интегральном единстве монархических и республиканско-полисных элементов. В правление Августа между ними существовал определенный паритет. В значительной степени это зависело от личности Августа, огромный авторитет которого делал республиканские элементы безопасными для его личной власти. Однако такое неустойчивое равновесие не могло существовать долго. Авторитет Цезаря и особенно Августа, естественно, распространялся и на последующих членов правящего дома. Но все же он был не столь безграничен, и это требовало дальнейших мер по укреплению власти принцепса. И уже при преемнике Августа Тиберии монархические элементы принципата начинают все больше преобладать над республиканскими. И данный процесс продолжался в течение всего времени существования принципата как государственного строя. Он шел неравномерно. Личные качества принцепса в огромной степени влияли на его ход, темп и содержание. Время от времени некоторые императоры делали попытки перескочить через этапы созревания монархии и установить фактическое самодержавие, но они кончались печально для них. В глазах общества императоры становились «тиранами», и их физическое устранение представлялось народу совершенно оправданным как с политической, так и с моральной точек зрения. Принцепсы, приходившие им на смену, осуждали «тиранию» предшественника, объявляли о восстановлении свободы, делали шаг назад, и процесс снова становился относительно плавным.

И все-таки монархические элементы принципата все более вытесняли республиканские. Хотя свобода по-прежнему оставалась одной из главных ценностей римского общества и соответственно лозунгов правления почти каждого императора, содержание этого понятия все более менялось, и его семантическое поле сокращалось, так что ко второй трети III в. это слово превратилось в пустой звук. Характерно, что с течением времени свобода становилась августовской, т. е. постоянно связанной с деятельностью очередного августа.

Разумеется, такая эволюция принципата не могла бы иметь место без наличия социальной и политической опоры императорской власти в римском обществе. Говоря об этом, в первую очередь надо, конечно, отметить армию. Римская армия начала превращаться в профессиональную, начиная с реформы Мария, изменившей принцип ее формирования. При Августе она окончательно стала профессиональной. Ее главной силой были легионы, которые формировались из граждан. Солдаты вспомогательных частей были преимущественно негражданами, но после отставки гражданство получали, и эта перспектива в известной мере сближала их с гражданами-легионерами. Однако в профессиональной армии гражданский дух как таковой едва ли мог долго существовать. Здесь формируется своя корпоративная мораль. В результате армия предстает как самостоятельный организм, связанный с обществом только через своего верховного главнокомандующего, т. е. императора. Всякая армия основана на крепкой дисциплине и пирамидальном построении. Император как верховный главнокомандующий вполне мог опираться на армию не только для защиты имперских границ или их расширения, но и для укрепления своей власти. Конечно, особое место в этом отношении занимал столичный гарнизон, особенно преторианские когорты. Их вмешательство порой решало судьбу конкретного принцепса. Характерно, что среди преторианцев большой популярностью пользовались императоры, воспринимавшиеся гражданским обществом как «тираны». Нельзя, однако, сбрасывать со счетов и роль легионов, особенно во время гражданских войн 68–69 и 193–197 гг.

Другой опорой императорской власти был бюрократический государственный аппарат. Старый полисно-республиканский аппарат, основанный на избрании некоего числа регулярно сменяемых магистратов и теоретически ответственный перед избравшим их народом, не мог обеспечить управление огромным государством, если только оно не было федерацией с широкой автономией составляющих ее частей. Римская империя такой федерацией