Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

делегирование им значительной части властных полномочий группе соратников во главе с Ю.В. Андроповым и К.У. Черненко. Заняв практически пожизненно пост главы государства и руководителя общественно-политического строя, фактически не имевшего механизмов легальной смены власти, кроме смерти предшественника, больной и дряхлеющий Брежнев был вынужден трудиться «на износ» и оставаться «вождем» вплоть до своего конца.

Заключение

Спустя четыре десятилетия после смерти политика личность Л.И. Брежнева по-прежнему занимает спорное место в исторической памяти российского социума. С одной стороны, эпоха Брежнева зачастую воспринимается как лучший период в истории России – СССР в ХХ веке. С другой стороны, имя Брежнева ассоциируется с феноменом так называемого застоя, стагнацией и упущенными возможностями в развитии государства и общества. Время Брежнева находится в длинной тени развала СССР, историки нередко усматривают в событиях 18-летнего правления Брежнева причины краха советской супердержавы.

Авторы настоящей политической биографии Брежнева далеки от намерения выступить в роли судей в этом споре «черно-белых» теоретических конструктов. Скорее авторами была предпринята попытка сосредоточить исследовательский фокус на роли политика в жизни общества, оценить степени его индивидуального влияния и контроля над коллективной сферой. Для этого было крайне важно рассмотреть социальные и общественно-политические процессы через призму персонального контекста. В этих целях авторы приложили максимум усилий, чтобы с опорой на релевантные архивные источники отразить от «первого лица» чаяния и поступки Брежнева, предельно насытить книгу его прямой речью.

Что же получилось в итоге? Прежде всего получилась книга, которая описывает политику социального реформирования позднесоветского общества с Брежневым в роли главного архитектора советского социального государства. Когда речь заходит о модернизации СССР при Брежневе, то, как правило, подразумевается исключительно «косыгинская» реформа, ориентированная на внедрение новых экономических методов управления экономикой, расширение хозяйственной самостоятельности предприятий и широкое использование инновационных приемов материального стимулирования трудящихся. Сворачиванием «косыгинской» реформы традиционно объясняется преобразование брежневской «стабильности» в «застой». В действительности брежневский курс на социальное счастье запустил масштабные процессы эволюции советской цивилизации, где «косыгинская» реформа являлась лишь одним из факторов социальной реформы.

Очевидно, сам Брежнев не мыслил категориями социальной инженерии, однако насыщение, пусть и относительное, потребительского рынка продуктами, товарами и услугами, рост реальных доходов населения, обеспечение бесплатным жильем, доступность образования и медицины вылились в совокупности в самую настоящую социальную реформу, главным объектом и благоприобретателем которой являлся модерный советский человек. Брежневская эпоха была уникальным периодом истории советского государства, в ходе которого его граждане стали как никогда сыты, одеты, обуты, а многие вещи, которые до этого оставались для них лишь недосягаемыми символами «красивой» жизни – часы, велосипеды, мотоциклы, автомобили, бытовая техника, квартира – перестали быть только символами. В результате Брежнев выступил, как бы это парадоксально ни звучало, истинным предтечей перестройки, поскольку ее корни лежали именно там, в брежневском времени, когда идея коммунизма отошла на второй план, а на первом плане оказались социальное государство и материальный достаток, несмотря на все дефициты социалистической экономики. Еще одним важным результатом брежневской социальной реформы стала фактическая коадаптация политического строя и народа: вплоть до развала СССР большинство населения мыслило любые изменения только в рамках советской политической системы.

Проблематика брежневской социальной реформы закономерно подразумевает вопрос о потенциале эволюции позднесоветской цивилизации, рамках и границах этой эволюции. Тема границ нашла свое зеркальное отображение в вопросе о пространствах и свободе действий Брежнева как политика. Брежнев был плотью от плоти коммунистической партии, а советский политический язык стал его второй натурой. Резоны идеологического свойства всегда являлись для Брежнева «красными линиями», которые он предпочитал не пересекать ни в политике, ни в экономике. Однако в силу специфического жизненного опыта и свойственной ему эмпатии Брежнев сформировался как коммунистический политик, которому оказалась органически близка новая модель советского социализма, основу которой составили отказ от диктатуры в пользу авторитарности, активизация социальной политики и большая открытость миру.

В результате отличительной чертой внутренней политики Брежнева в качестве хозяина Кремля стала минимизация государственного принуждения и постепенное угасание репрессивного характера политического режима. Брежнев даже в самых кризисных ситуациях отказывался пользоваться мобилизационными инструментами, успешно апробированными коммунистической властью в 1930-е гг., например, такими как сверхнормативное изъятие продовольствия из деревни и сокращение внутреннего потребления населения. Отказ от мобилизационного типа развития обусловил в свою очередь раскручивание с благословения Брежнева маховика индустрии награждений как главного инструмента нематериальной мотивации к труду. Гиперболизация моральных стимулов давала Брежневу надежду на позитивные изменения в народном хозяйстве без коренных реформ советской плановой экономики. В то же время массовое моральное поощрение было призвано справиться с очевидным кризисом коммунистической идеологии.

Брежнев стал главным героем «эпохи Брежнева» не только потому, что его политика и стиль жизни были созвучны ожиданиям большинства социума. Из всех советских вождей Брежнев оказался наиболее близок и понятен народу, где близость и понятность обеспечивали, как ни парадоксально, в том числе слабые стороны Брежнева: любовь к публичности, тщеславие, проблемы со здоровьем. Слабости Брежнева очеловечивали его образ политика и сокращали дистанцию между генсеком и народом.

Личная история Брежнева явственно накладывается на историю страны в том числе применительно к конструкту «двух Брежневых», где время динамичного развития СССР до середины 1970-х совпадает с активной деятельностью генсека, а период так называемого застоя – со временем старения Брежнева и его постепенного отхода от дел. Предпринятое авторами исследование взаимозависимости брежневского здоровья и его работоспособности в целом укладывается в русло этого конструкта при одной оговорке – Брежнев до самого конца стремился выполнять свои обязанности главы партии и государства.

Авторы будут считать свою задачу выполненной, если им удалось показать, насколько Брежнев является недооцененным политиком. При этом они старались не допустить идеализации своего протагониста. Перечень брежневских ошибок известен, не последнее место среди них занимают попытки сохранения советской системы и единоличной власти коммунистической партии без коренных реформ и изменений на институциональном уровне, боязнь сочетания государственного регулирования и рыночных отношений, утрата динамики развития, в первую очередь в области научно-технического прогресса, расцвет бюрократии, патрон-клиентских связей и коррупции. И все же главным брежневским наследием стало социальное государство советского типа – государство всеобщего благоденствия, обеспечившее освобождение советского человека от традиционного образа жизни и предоставившее обществу возможность восстановить и развивать свой потенциал, серьезно пострадавший в результате войн, катаклизмов и социальных экспериментов XX века.

Список литературы и источников

АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 3 (Политбюро ЦК КПСС), Ф. 80 (Л.И. Брежнев); Ф. 89 (Коллекция копий документов, рассекреченных при выполнении тематических запросов в процессе научно-исследовательской работы. 1920–1991 гг.).

Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5446 (Совет