Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

января генсек принял участие в работе XXIV конференции московской городской организации КПСС. В дневниках секретариата появилась новая запись: «выезжал на прогулку по Минскому шоссе» (18.01, 1:03) 2 февраля Брежнев спецсамолетом отбыл на отдых в Кисловодск, откуда вернулся 13 февраля поездом в Москву.

После возвращения Брежнев продолжил работу над материалами доклада к XXVI съезду и занимался вопросами его организации даже в выходные дни: в субботу 14 февраля с «Блатовым А.И., Александровым А.М. и Цукановым Г.Э.», в воскресенье 15 февраля «вместе с т.т. Сусловым М.А., Черненко К.У. и Капитоновым И.В.». Перед съездом 20 февраля принял нескольких наиболее доверенных лиц, первых секретарей «с окраин»: Г.А. Алиева, Л.А. Бородина, М.З. Шакирова, А.С. Дрыгина, В.Г. Клюева [1499].

Во время работы XXVI съезда (23 февраля – 3 марта 1981 г.), в отличие от XXV съезда, Брежнев был довольно активен: кроме зачтения традиционного многочасового отчетного доклада, генсек встречался с политиками в перерыве между заседаниями и после них. Так, он беседовал с Ф. Кастро, Б. Кармалем, Менгисту Хайле Мариамом, Я. Кадаром и Э. Хонеккером, Т. Живковым, Ю. Цеденбалом и А.Н. Мохаммедом. Брежнев также «провел дружественную встречу с делегацией ЧССР во главе с т. Г. Гусаком» (26.02), возложил венок к мавзолею В. И. Ленина (25.02), поприсутствовал на концерте для делегатов и гостей XXVI съезда КПСС (28.02) и принял участие в приеме в честь делегаций зарубежных коммунистических, рабочих и национально-демократических партий (3.03). При этом за все время работы съезда в поликлинике генсек был всего три раза (27.02, 1.03, 3.03), а на следующий день после закрытия съезда принял участие во встрече делегации КПСС с делегацией ПОРП[1500]. После съезда Брежнев почти каждый день был на хоккее, а 14 марта отбыл в Сочи на двухнедельный «кратковременный» отдых.

В апреле генсек слетал в Прагу, в советской печати было отмечено, что он участвовал в работе XVI съезда КПЧ и провел переговоры с Густавом Гусаком. В газетах не афишировались немощь и слабость советского руководителя, ярко проявившиеся на этом партийном форуме. По словам Медведева, «генеральный секретарь перепутал листки и вместо рассказа о положении в Польше стал повторять уже прочитанные строки». Выступивший с ответной речью Густав Гусак в заключение горячо поблагодарил Брежнева на русском языке. «Брежнев вдруг повернулся к переводчику и громко, с обидой спросил: “А ты почему мне не переводишь”? В зале наступила гробовая тишина»[1501].

В мае 1981 г. генсек довольно много передвигался по стране: 8–9 мая он был в Киеве на открытии мемориального комплекса, 21–24 мая в Тбилиси на праздновании 60-летия Грузинской ССР и Коммунистической партии Грузии, 26 мая лично встречал в аэропорту Внуково-2 короля Иордании Хусейна. Состояние Брежнева позволяло ему выдерживать долгие беседы: 12 июня он «принял Улофа Пальме и имел с ним беседу. Беседа продолжалась 55 мин», 16 декабря беседа с А. Хаммером продолжалась 55 минут и т. д.

Со 2 июля по 25 августа Брежнев находился в отпуске в Крыму, где его традиционно навещали «младшие братья»: Б. Кармаль, Г. Гусак, Я. Кадар, Н. Чаушеску, Э. Хонеккер, Т. Живков. Активность Брежнева поражает: сразу после прилета в Москву он звонил в приемную Кремля, а к вечеру уже «активно работал» у себя в кабинете. На следующий день он также с утра и до вечера был на работе – готовил документы к заседанию Политбюро, вел разговоры по телефону. Даже по воскресеньям Брежнев стал иногда звонить к себе в приемную, чего не случалось уже с конца 1960-х гг. В Кремль он приезжал, как правило, в 10:30–11:00, уезжал в 18:00–18:30. Осенью Брежнев обзванивал области на предмет урожая и заслушивал отчеты первых секретарей. Так, к примеру, 22 октября С.Ф. Медунов просил лично доложить генсеку о «выполнении плана по сдаче зерна», что было тут же сделано [1502].

Л.И. Брежнев выступает на торжественном заседании, посвященном 60-летию установления советской власти в Грузии

Тбилиси, Большой зал Грузинской государственной филармонии, 22 мая 1981

Фотографы В. Егоров, Э. Песов

[РГАКФД]

28 сентября Брежнев вместе с Пономаревым и Зимяниным почтил присутствием выставку «Москва – Париж. 1900–1930», а с октября начал снова активно посещать Лужники. В октябре Брежнев принял группу редакторов журнала «Шпигель» (ФРГ), 2 ноября разговаривал по телефону с премьер-министром Индии Индирой Ганди, активно работал с рабочей группой Цуканова (Арбатов, Иноземцев, Бовин) над своими речами и с Дорошиной – над документами заседаний Политбюро. 7 ноября с «10 до 12:00 Л.И. находился на трибуне Мавзолея <…> где проходил военный парад и демонстрация трудящихся г. Москвы».

После визита в Бонн (22–25 ноября) вымотавшийся Брежнев сразу уехал в Завидово, где отдыхал без звонков и визитов целую неделю. По словам Александрова-Агентова, находившегося вместе с генсеком в ФРГ, Брежнев «относился крайне невнимательно к обсуждавшимся вопросам, держался только за заранее подготовленные шпаргалки, упускал из поля зрения даже очень важные возникавшие вопросы (например, проблему ракет средней дальности в Европе)»[1503]. И далее: «Все сказанное вовсе не означает, что сам Леонид Ильич не сознавал, не представлял себе то положение, в котором в действительности оказался, не представлял степень ослабления своих возможностей, своей работоспособности. Напротив, многое из того, что мне приходилось наблюдать, говорило о том, что он все это прекрасно видел, знал и очень мучился таким положением»[1504].

О здоровье партийной элиты СССР на данном этапе власти генсека оставил свои заметки начальник брежневской охраны Владимир Медведев, лично наблюдавший брежневских соратников «без грима»: «Точно не помню, где это случилось, кажется, в Польше. Да, в Польше. После переговоров наша делегация спускалась по большой крутой лестнице. Я <…> оглянулся и увидел: Председатель Совета Министров СССР Николай Александрович Тихонов падает – как-то неуклюже, плечом вниз. То ли нога соскользнула со ступеньки, то ли оступился, но он беспомощно рухнул, покатился вниз боком по парадным ступеням и внизу, на полу, еще продолжал катиться, уткнувшись наконец в ноги Громыко. <…> – Пойдем-пойдем, не оборачивайся, – быстро сказал [Брежнев]». Далеко не в лучшей форме, по словам Медведева, был Громыко, глава советского МИД. На церемонии вручения Брежневу очередной Золотой Звезды Героя «неожиданно Громыко стало плохо, он начал заваливаться. С одной стороны к нему прижался стоявший рядом Андропов, с другой притиснулся еще кто-то, и так, сжатого с двух сторон, Андрея Андреевича в полуобморочном состоянии вынесли из зала». У Андрея Кириленко, фактически третьего лица в партии, «началась атрофия головного мозга, но он продолжал работать». Косыгин перевернулся в байдарке, т. к. у него «нарушилось мозговое кровообращение и