«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

мы Тебе, нашему Учителю, во славу, родителям же нашим на утешение, церкви и отечеству на пользу». Я спросил её: «Почему же ты сама не пишешь писем?» Она призналась, что по окончании школы она и не читала и ничего не писала. Так учение её и осталось для неё мёртвым багажом.

В шестидесятых годах я посетил Течу последний раз и был опять у Татьяны Павловны. На этот раз у ней гостила дочь её Анна из Копейска близ Челябинска и двое внучат, женщина и мужчина. Анна была уже на пенсии, а внуки работали. Анна одета была по-городски, но просто, а внуки одеты были уже по моде. Татьяна среди них со своим деревенским одеяниям казалась каким-то анахронизмом. Так вот, встретились как бы два поколения теченских жителей: старого и нового, поскольку второе поколение по матери тоже было связано с Течей, да внуки и сами, часто бывая в Тече, считали себя теченскими. Я спросил внука Татьяны, кем он работает и он ответил, что работает шофёром, но одет был, как сказано, по последнему слову моды.

Мы с Татьяной опять отдали дань воспоминаниям. Я, между прочим, вспомнил об её муже Николае в предположении, что она, возможно, будет жаловаться на то, что он оказался пассивным по хозяйству, но она ни словом не обмолвилась об этом, но сообщила поразившую меня новость, что Николай не признал Советскую власть и с этим и умер.

Года два тому назад я узнал, что Татьяна Павловна переехала из Течи в Копейск к дочери Анне и что она частично парализована. Мне сообщили её адрес, и я написал ей письмо, но ответа не получил. Все мои попытки получить о ней сведения оказались неудачными, так что я и теперь не знаю, жива ли она или уже скончалась.

В моей памяти Татьяна Павловна Клюхина сохранилась как женщина удивительной крепости и силы, добрейшей души.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 722. Л. 109–115.

Публикуется только по «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» имеется очерк «Татьяна Павловна» в составе «Очерков по истории села Русская Теча Шадринского уезда Пермской губернии». Часть IV. (март 1966 г.). (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 381).

Парасковья «коптельщица»

[1961 г. ]

Для нас было полной загадкой: где она научилась этому мастерству и какие у ней были побуждения научиться этому делу, которое в крестьянстве у нас считалось совершенно не нужным. Кто у ней были клиенты? Незначительное количество сельской интеллигенции да лица духовного сословия. К этому нужно добавить, что копчёности у нас употреблялись только на закуску к выпивке и притом редко: на Рождество и Пасху. Коптить же отдавали гусей, уток, индеек, редко-редко окороки. Рыбу не коптили.

Её «производство» было устроено под сараем, без всякой вышки. Дым шёл на двор и за ограду.

Каково было её искусство? Всяко: иногда она коптила до горечи, так что трудно было понять, коптила ли она, или просто дымила свою продукцию. Конечно, ворчали, но другого специалиста не было: мирились, скрепя сердце,… снова сдавали. Хорошо быть единственным специалистом! Парасковья это хорошо понимала: «съедите да ещё «спасибо» скажете» – мыслила она. И она была права: так всегда бывает!

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 322 об.-323.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.

Варвара Ивановна

[1961 г. ]

В деревнях и раньше считалось и теперь считается, что огороды – посадка овощей, поливка, выращивание и большая часть уборки их – дело женское. Да собственно и делом-то настоящим, вероятно, не считалось: так, между прочим. Не потому ли продукты огородного производства не считались в наше время предметом купли и продажи. Приди к кому-нибудь и скажи: продай картошки или моркови, или свеклы, так получишь ответ: «да ты что – с ума сошёл; на, надо тебе сколько – или, набери в голбце». Мало ли кто сеял, или совсем не сеял, а огород – у всякого был не хуже, чем у других. Посмотрите-ка огороды в Тече, Черепановой или Баклановой по берегу реки, или в Кирдах – по берегу озера, и вы увидите море зелени. И всё это, главным образом, делали женские руки. Мужчины что делали? Исправят изгородь, вспашут, помогут огуречную гряду сделать – вот и всё! А посадить, сделавши гряды, поливать, полоть – всё это она должна сделать, да как сделать? Так сделать, что потом залюбуешься. Но зато ей, хозяйке, принадлежит право первой угостить кого-либо лакомством с её огорода – огурчиком, только что выглянувшим из-под листа. А она, эта хозяйка, добра, ой, добра! Угостить – это её дело!..

Нетерпеливый читатель может подумать, что речь идёт о встрече с Варварой Ивановной, как озаглавлен настоящий очерк, но автор должен, оговориться, что речь выше шла не лично о ней, а только о типе тех женщин, к которому она принадлежала. И жила В. И. не в самой Тече, а в деревне Баклановой Теченской волости в 2–3 верстах от Течи. В тот период жизни В. И., о котором идёт речь, она была уже на склоне лет. Она, правда, не дошла ещё до такого положения, про которое у нас в народе говорили: она стала уже «старушить», т. е. лишилась полностью силы, и стала не способной ни к какой работе, но не могла уже выполнять и основные хозяйственные работы, как-то: косить, жать, ткать. Зато всю силу, ещё не растраченную совсем, всё увлечение трудом, которому она отдала свою жизнь, она перенесла на огород, на кропотливую работу в нём. С молоду она была девушкой, а потом и женщиной такой, каких у нас называют «могутными». Ей на редкость посчастливилось в семейной жизни. Правда, замуж её выдали, как у нас повелось исстари, а не сама она выбрала себе «суженого», но судьба как-то угадала её «судьбу»: в мужья её попался парень хороший – добрый по характеру, не баламут, не пьяница, а работящий. И вот когда они оба сильные, работящие взялись дружно за работу, то после «выдела» из семьи у них и дом появился под железом, с горницей и полное хозяйство. В. И. смотрела на свою жизнь и думала: «посчастливило мне выйти замуж». Она не принадлежала к числу тех женщин, которые, бывало, проживут всю жизнь с мужем не плохо, народят хороших детей, а всё своим подружкам-кумушкам на ухо нашёптывают: «Я не люблю его, а только боялась», или что-либо подобное. Если бы она могла выражаться на