«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

такое же месячное вознаграждение, как и другие, указанные выше. Содержание составляет 120 долларов, включая все расходы. Он имеет хорошие связи с группой Чэнь Миншу, … Он также имеет связи со здешней гоминьдановской контрразведкой. … в Неаполисе (Нанкин. – Авт.) он также имеет довольно обширный круг знакомых. Так как он очень заинтересован политически, то мы его все более и более будем использовать для политических информаций, а именно по многим внутренним проблемам Нанкина и Гоминьдана. Мы надеемся в скором времени доложить о совершенно конкретных определённых связях, которые он себе создаст в упомянутых организациях».

В организационном письме от октября 1932 г., адресованном в Центр уже после произошедшего провала, Зорге писал:

«…4. Сообщённая вам нами перемена в нашей работе из-за болезни одного важного агента и принудительного удаления двух других очень важных людей, действительно, очень досадно для дела. Потребуется много времени, пока мы сможем заменить этих людей, и мы опасаемся, что эта потеря отзовётся также на будущей почте. В особом цифровом приложении мы дадим более точные указания. Во всяком случае, нам удалось изолировать случай. Но все же надо считаться (здесь и далее выделено мной. – Авт.) с тем, особенно после многих заболеваний в доме наших друзей, что сейчас официальные учреждения обратят особое внимание на работу определённых организаций. Так как заболевшие друзья случайно принадлежат к ветви, занимавшейся подобными делами (конечно, только для друзей и совершенно независимо от нас), как и наши заболевшие и принудительно отстранённые сотрудники. Это будет требовать от нас повышенной бдительности в дальнейшей работе и несколько пониженных темпов».

Говоря о «принудительном удалении двух других очень важных людей», Зорге имел в виду № 1 (Чжан) и № 2 (Лю).

Представление о прошедших провалах «наших друзей» – представителей Коммунистической партии Китая – даёт доклад А. Эверта («Артур», «Джим», в 1929–1931 гг. – заместитель заведующего Восточным сектором ИККИ, а в 1932–1934 гг. – представитель Коминтерна в Китае, секретарь Дальбюро в Шанхае) И. А. Пятницкому от 8 октября 1932 г.: «…несмотря на многолетний террор, ещё проявляется большая неосторожность в вопросах конспирации, лишь совсем недавно был арестован руководитель в[оенной] работы партии. Были изъяты планы, сведения о численности и т. д. воинских частей и партизан, адреса связных в армиях противника (особенно в 19-й армии)».

Именно связи китайских коммунистов с 19-й армией имел в виду «Рамзай», когда писал, что «заболевшие друзья» «случайно принадлежат к ветви, занимавшейся подобными делами».

В своём следующем докладе, отправленном тому же адресату – «Михаилу» – в начале декабря 1932 г., Эверт развивал затронутую в предыдущем письме тему «борьбы против коммунизма» нанкинскими властями при поддержке полиции международного сеттльмента и французской концессии: «… Систематически проводятся облавы, прежде всего в Шанхае. За последние два месяца произведено примерно 200 арестов, среди арестованных несколько ответственных работников провинциальных комитетов [партии]. Предпринимаются попытки путём арестов дезорганизовать ячейки на предприятиях. Говорят, что из Нанкина сюда направлено 200 новых детективов. Из-за предательства секретаря молодёжной организации (Юань Бинхуй. – Авт.) была попытка найти Дальбюро. Значительная часть арестованных постоянно передаётся нанкинским властям (речь идёт о передаче лиц, арестованных на территориях международного сеттльмента и французской концессии в Шанхае. – Авт.); а там пытки, частичный переход на сторону противника и расстрел большей части».

Речь шла о передаче нанкинским властям лиц, арестованных на территориях международного сеттльмента и французской концессии Шанхая.

Об опасности подобных связей для себя Зорге неоднократно докладывал в Центр и, что удивительно, получал подобные же предупреждения от IV Управления: «Друзья всё больше стремятся Вас загрузить своей работой. Это со всех точек зрения опасно и может привести [к] провалу» и т. д.

«Помню, что после моего приезда в Шанхай мне было передано нашими товарищами, что в бытность там Рамзая шли разговоры о его близости с коммунистами, – писал в своих воспоминаниях „Абрам“ (Я. Г. Бронин). – Надо думать, что это вызывалось, главным образом, его близким знакомством с американской журналистской Агнес Смедли, чьи коммунистические симпатии были широко известны. Опасность заключалась в том, что эти разговоры могли дойти до сведения японской контрразведки, хорошо осведомленной о шанхайских делах. Японцы полновластно хозяйничали на значительной части территории города, а в остальной части имели многочисленную сеть осведомителей. Кроме того, контрразведки империалистических держав на Востоке, в частности, в Шанхае, при всех их противоречиях с одинаковым рвением следили за „коммунистическими элементами“ и в этой области между собой сотрудничали.

К счастью, все эти опасения не оправдались. Подозрения в отношении Рамзая в Шанхае, как оказалось, не выходили за пределы неопределённых разговоров».

Удивительно, что в своём письме от октября 1932 г., говоря об «заболевших друзьях», «Рамзай» упускает из виду «заболевших соседей».

Самой большой угрозой для Зорге и всей шанхайской резидентуры являлось деятельное участие на протяжении полутора лет в освобождении представителей ОМС ИККИ в Шанхае Рудника и Моисеенко-Великой (в последнем варианте чета «Руэггов») и чрезмерные, ничем не оправданные контакты с представителями Коминтерна, которые возложили заботу о спасении «больных» на шанхайскую резидентуру и в первую очередь на Зорге.

К этому следует добавить и причастность к выпуску газеты «Чайна Форум», антиимпериалистического и просоветского содержания.

И тем не менее Центр сознательно продолжал перегружать его подобной каждодневной работой, каждый неверный шаг в которой мог закончиться провалом. И такой шаг был совершён, но не Рихардом, а по-прежнему руководством Коминтерна, которое направило в Шанхай своего «засвеченного» представителя «Малея» (Карла Лессе) с паспортом на имя Освальда Дёница. Встретив старого друга в Шанхае, Зорге возобновил прошлое знакомство. И хотя, по его словам, они встречались не более трёх раз, не следует забывать и о значительно более частых, вынужденных встречах для решения оперативных вопросов в интересах Коминтерна и китайской компартии. И ещё: и одной несанкционированной встречи иногда бывает достаточно для провала.

Как позже выяснилось из материалов шанхайской муниципальной полиции, именно из-за представителя Коминтерна Карла Лессе пало подозрение на Зорге как на представителя Тихоокеанского секретариата профсоюзов.

Утром 10 января 1932 г. на стол начальника английской контрразведывательной службы (Специальный отдел – S.2) шанхайской муниципальной полиции англичанина Гивенса лёг отчёт, из которого следовало, что, по данным «из надежного источника», в Шанхае находился видный представитель III Интернационала, гражданин Германии Освальд Дёниц, прибывший из Берлина 2 августа 1931 г.

Как стало известно впоследствии, «надёжным источником» оказалась полиция французской концессии. В ходе слежки, установленной за Дёницем, ей удалось зафиксировать встречу Дёница с неким доктором Рихардом Зорге, и теперь были основания подозревать последнего как представителя Тихоокеанского секретариата профсоюзов, что автоматически превращало его в советского агента со всеми вытекающими последствиями. Достаточно вспомнить дело Нуленса-Руэгга-Рудника, который обвинялся именно в том, что являлся секретарём Тихоокеанского секретариата профсоюзов.

Гивенс поручил инспектору Эвересту, отвечавшему непосредственно