Секретная зона: Исповедь генерального конструктора - Григорий Васильевич Кисунько

Характерно, что Марков был делегатом всех съездов КПСС, начиная с Двадцать третьего, причем из-за особых отношений его с Репниковым (сложившихся еще в период их совместной работы в КБ-1) ЦНПО «Вымпел», территориально находясь во Фрунзенском районе, «в порядке исключения» оказалось в ведении Ленинградского райкома партии (впрочем, Репников не удержался от соблазна подстроить себе единогласное избрание делегатом съезда на ленинградской партийной конференции и за это впоследствии был бесшумно «освобожден» от кресла секретаря райкома и получил убежище в одном из главков Минрадиопрома).

Позднее я случайно узнал, что Марков и его команда, третируя и «выдавливая» меня от противоракетных дел, не гнушались использовать мою фамилию вне ЦНПО в своих целях. Приведу два примера.

Пример первый. У меня в кабинете раздается звонок кремлевской «вертушки». Снимаю трубку, а из нее — грубая словесная тирада: «Слушай, по-хорошему предупреждаю: не лезь на мои заводы. Туполев говорит». Я отвечаю, что не лезу ни на какие заводы, стараюсь спокойно выяснить, о чем идет речь, но Андрей Николаевич не дает сказать слово, продолжает: «Не валяй ваньку, будто ничего не знаешь. Не прекратишь — буду жаловаться Косыгину». И после этого — короткие гудки в телефонной трубке. Оказалось, что на заводы Минавиапрома ЦНПО «Вымпел» (при посредничестве «сталинского пенсионера» М. 3. Сабурова) начал выходить с заказом на изготовление антенн для РЛС «Неман» с комментарием для пущей важности: «Это по заданиям главного конструктора Кисунько». А ведь «Неман» — это измененный шифр уже известной читателю забракованной мною «Программы-2»!

Пример второй. В ученом совете МАИ защищается докторская диссертация секретаря парткома ЦНПО «Вымпел» Валерия Васильевича Сычева. На защите присутствует и выступает замминистра радиопромышленности В. И. Марков, специально подчеркивая, что диссертант — «один из ведущих сподвижников и учеников нашего генерального конструктора Григория Васильевича Кисунько» (впоследствии, в связи с обнаружившимся в диссертации плагиатом, на мой вопрос академику В. П. Мишину об общем его впечатлении о диссертации по результатам ее защиты Василий Павлович сказал, что у него лично были серьезные сомнения, но он проголосовал в ученом совете «за», «учитывая ссылку на твою фамилию»).

Между тем внутри режимного пространства, ограниченного ширмой секретности, вовсю и довольно открыто велась травля и вытеснение меня как главного конструктора. Дело дошло до того, что 26 мая 1971 года Марков в присутствии своего первого зама Заволокина заявил мне:

— Сейчас вам самый удобный момент уйти по-хорошему из ЦНПО с сохранением всех чинов и регалий, например, главным конструктором в ЦКБ «Луч». В противном случае ваш авторитет в ЦНПО будет постепенно падать, и вам все равно придется уйти, но уже не по-хорошему, а по-плохому.

Тогда, отвечая отказом на предложение Маркова, я как-то не задумывался над тем, на каком основании замминистра радиопрома предлагает мне работу в ЦКБ другого министерства, выделившегося из моего ОКБ-30 в Миноборонпром во главе с сыном секретаря ЦК КПСС Д. Ф. Устинова. Причем люди, бежавшие из ЦНПО Маркова, охотно и без каких-либо ограничений принимались в ЦКБ «Луч».

Не исключено, что предложение Маркова по моему «трудоустройству» было сделано с согласия самого Дмитрия Федоровича, который под влиянием известных академиков стал горячим сторонником идеи поражения баллистических ракет с фокусированными мощными лазерными лучами. Для воплощения этой идеи возникла аналогия с созданием КБ-1 под началом Куксенко и Берия-младшего. Почему бы не повторить этот опыт в ЦКБ под началом Кисунько и Устинова (младшего)? Так завязывались в один узел тупиковые научно-технические направления в ЦНПО «Вымпел» и в ЦКБ «Луч».

Еще один пример. В сентябре-октябре 1972 года Марков спровоцировал выступление с предложением Омельченко и Пугачева на его имя, минуя меня как генерального конструктора, об «упрощенной» модернизации системы А-35. Марков для рассмотрения этого предложения создал рабочую группу и командировал ее на полигон с задачей выработать предложения в варианте, фактически не затрагивающем ни аппаратуру, ни боевые программы ЭВМ стрельбовых комплексов.

При этом он заявил, что «если генеральный конструктор не согласится с этим вариантом, то руководство работами будет поручено другому лицу». Об этих «играх» Маркова вокруг идеи «упрощенной» модернизации я узнавал от преданных мне членов рабочей группы «по секрету». Сейчас мне приятно назвать некоторых из этих ребят: Вячеслав Закамский, Евгений Баршай, Виктор Рипный. Это они в то смутное время спасли модернизацию А-35, которая впоследствии под шифром А-35М будет принята на вооружение.

Между тем Марков уже в открытую не упускал случая заявлять о своем намерении поручить работы по системе А-35 «другому лицу», устранив ее генерального конструктора. Например, в марте 1972 года на совещании у зампреда ВПК при Совмине Л. И. Горшкова Марков заявил, что модернизацию системы А-35 в заданные сроки ЦНПО проведет выделенными для этого силами и без генерального конструктора, причем без него даже быстрее и лучше.

Это сказано в присутствии представителей многих министерств, но председательствующий пропустил заявление Маркова мимо ушей. И не удивительно: ведь это тот самый Горшков, который вкупе с Сербиным из ЦК и министром Калмыковым разрабатывал сценарий устранения генерального. Посетив меня в больнице 19 мая 1968 года, эта «особая тройка» уже имела подписанный на меня приговор, закамуфлированный под Постановление ЦК и Совмина от 20 мая и спущенный Маркову для исполнения. И вот Марков старается под понимающим взглядом Горшкова показать, что все идет как задумано.

В моем дебюте в структуре ЦНПО хорошо запомнился эпизод с запуском в разработку РЛС «Неман» в ОКБ «Вымпел», когда меня пригласили в партком этого ОКБ, чтобы «посоветоваться» в связи с письмом на имя генерального директора, подписанным заместителями генерального конструктора Сидоровым (он же директор), Омельченко и секретарем парткома Мурашко.

Суть письма — просьба поручить ОКБ «Вымпел» (а точнее, его обрубку после ампутации НТЦ) разработку РЛС «Неман», а это означало коренные расхождения дирекции и парторганизации ОКБ с генеральным конструктором в вопросах перспективной тематики. Но тогда зачем меня пригласили? Может быть, в расчете на то, что ради сохранения себя в шутовском генконструкторском звании я соглашусь посадить на шею нашего славного «Вымпела» кучку пришлых неманских авантюристов?

Все эти вопросы я выпалил в виде тирады с вставками из непарламентских выражений, после чего все три подписанта — особенно Омельченко — наперебой стали меня уверять, что их письмо не предательство, а тактическая уступка генеральному директору: под флагом «Неман» будем делать то, что считаем нужным. Я ответил, что перебежка под чужой флаг — это всегда измена своему флагу, и в эти игры я не играю. С этими словами я покинул заседание парткома.

Нелепая история с «Неманом» была лишь