Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

работал над своими мемуарами и не успел их закончить. По оставленным им рукописям и черновикам я подготовил к печати первый том этих воспоминаний о годах его работы послом в США.

На заключительной стадии верстка мемуаров попала в Главлит и там застряла. Мне пришлось зайти в Кремль к Володе Пархитько, помощнику А.А. Громыко, который тогда был председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Пархитько позвонил начальнику Главлита и от имени своего шефа поинтересовался судьбой мемуаров посла Меньшикова. Этого звонка было достаточно, чтобы Главлит тут же дал добро на выпуск книги.

Выйдя на пенсию, Андрей Андреевич в спальне прикрепил к стене распорядок дня и неукоснительно им руководствовался. Читал, много гулял. И ежедневно работал над мемуарами.

Эмилия Громыко-Пирадова:

Когда папа ушел в отставку, его распорядок дня несколько изменился. Утром он завтракал в 8.30–9.00 часов. Потом читал газеты, журналы, гулял с мамой, проходя минимум по пять, а то и восемь километров за один раз. Потом обед, опять чтение или работа над рукописью, интервью, статьей. Когда работы было много, он садился за журнальный стол с самого утра и работал до вечера.

Папа с годами становился мягче, внимательнее как к детям, так и внукам. В годы моей юности он был намного суровей и суше.

Игорь Сергеевич Иванов рассказывал мне:

– Андрей Андреевич, наверное, первым из членов политбюро решил написать мемуары. Меня включили в группу по работе над этими мемуарами. Работа была очень увлекательная. Очень полезная и с точки зрения знакомства с Андреем Андреевичем Громыко не как с министром, а как с человеком, потому что мы постоянно с ним встречались, и он нам надиктовывал свои воспоминания. У него была фантастическая память, и мы только успевали писать. Затем все эти факты, которые он прекрасно помнил, тем не менее, надо было сопоставить с архивами, с документами. Но это не значит, что кто-то за него писал. Мемуары на девяносто процентов как минимум – его личные воспоминания, его личное творчество.

Председатель Президиума ВС СССР А.А. Громыко в рабочем кабинете. 22 января 1987

[АВП РФ]

В апреле 1989 года журналисты из западногерманского журнала «Шпигель» брали интервью у Андрея Андреевича. Спросили: какую позицию займет советское руководство в случае объединения Германии?

– Поезд единого германского государства ушел, – твердо ответил бывший министр иностранных дел. – Я готов повторить это тысячу раз.

«3-й Европейский отдел МИД, который ведал германскими делами, был в непосредственном подчинении Громыко, который эти проблемы своим замам не доверял, – вспоминал посол в ФРГ Владислав Петрович Терехов. – Он хотел держать в замороженном состоянии германский вопрос».

А.А. Громыко. 23 октября 1988

[ТАСС]

Андрей Андреевич ошибся. Германия станет единой через полтора года.

Вскоре вышел его двухтомник под названием «Памятное». Читатели были несколько разочарованы.

Громыко, будучи министром, председательствовал в комиссии по изданию дипломатических документов. Как вспоминают его сотрудники, если кто-то «усматривал в публикации того или иного документа некую угрозу возможного использования этого документа в неблаговидных целях нашими противниками», Громыко такого сотрудника поддерживал, и документ не публиковался.

Андрей Андреевич не подпускал к архиву даже бывших послов, которые хотели посмотреть свои собственные телеграммы.

А.А. Громыко. 23 октября 1988

[ТАСС]

Академику Ивану Михайловичу Майскому, многие годы бывшему послом в Лондоне, в министерстве отказали в доступе к документам, под которыми стояла его собственная подпись. Он обратился к Громыко: «Почему МИД проявляет такую странную дискриминацию в отношении меня? Я не думаю, чтобы у лиц, решивших отказать мне в моей просьбе, было сознательное намерение помешать мне написать мемуары. Но, откровенно говоря, поведение МИД в данном вопросе создает впечатление, что у него имеется именно такое намерение».

Громыко явно не испытывал ни малейшей симпатии к бывшему коллеге, вошедшему в историю дипломатии. Майский жаловался классику отечественной литературы, главе Союза писателей СССР Константину Александровичу Федину: «Вот уже почти год я веду по этому поводу переписку с Громыко, но воз и ныне там. Вот с какими странными трудностями приходится встречаться мемуаристу-дипломату».

А.А. Громыко. Памятное. В двух томах

Академик Сергей Леонидович Тихвинский, который в Министерстве иностранных дел руководил историко-архивным управлением, вспоминал: Громыко не дал такого разрешения даже Александру Семеновичу Панюшкину, бывшему послу в Китае и бывшему начальнику 1-го Главного управления (внешняя разведка) КГБ, который до ухода на пенсию возглавлял отдел ЦК по работе с загранкадрами. Возмущенный Панюшкин обратился к Суслову, тот позвонил Громыко, и тогда было сделано исключение. Но в двухтомнике Громыко – ни новых документов, ни каких-либо открытий.

Эгон Бар огорченно писал: «Своими мемуарами он оскорбил себя – ведь они никак не могли быть у него такими бледными и скудными. Он утаил от грядущих поколений целое сокровище, унеся с собой в могилу опыт, знания и взаимосвязи исторических событий и характеристики личностей, которыми мог поделиться он один. Жаль, что этот выдающийся человек так и не смог сбросить чешую и, будучи слугой своего государства, счел не заслуживающим упоминания и излишним все, что выходило за рамки того трезвого и предельно скупого изложения, которое представлялось ему необходимым».

А.А. Громыко с внучкой («Поцелуй для дедушки»). 1988

[АВП РФ]

А.А. Громыко с внучкой. 1988

[АВП РФ]

Однажды Громыко сказал дочери:

– Я знаю несколько таких вещей, что, если бы мир узнал о них, он просто бы ахнул.

– Папа, ты можешь об этом написать? – спросила Эмилия Андреевна.

– Нет.

– Почему?

– Я остался единственным свидетелем из тех, кто это знает. Остальные тоже умерли. Никто не может подтвердить это сейчас. Нет, я не могу этого сделать. Вообще я много что знаю. Но это уйдет со мной в могилу…

И только однажды вечером, закончив работу над статьей о Сталине, бывший министр вдруг произнес:

– Какие вы счастливые, что не жили в то время, в которое жил я.

* * *

Он ушел из жизни 2 июля 1989 года в больнице. Не дожил двух недель до восьмидесятилетия. На следующий день семью навестил Горбачев, выразил соболезнование, предложил выбрать место для могилы. 5 июля с государственными почестями Андрея Андреевича похоронили на Новодевичьем кладбище.

Лидия Дмитриевна пережила его на пятнадцать лет, она умерла 9 марта 2004 года на 93-м году жизни. Похоронили ее рядом с мужем, маленькое извещение появилось в «Известиях».

Неулыбчивое лицо Андрея Андреевича Громыко в течение нескольких десятилетий олицетворяло внешнюю политику Советского Союза. Его устами Москва почти всегда говорила «нет».