Религия славян и её упадок (VI–XII вв.) - Генрик Ловмянский

имен отсутствует имя с этим звучанием. Видаевич (J. Widajewicz. Prohor i Prokulf najdawniejsi biskupi krakowscy // Nasza Przeszlosc, 4/1948. S. 25 n.), с помощью германиста M. А. Клечковского установил, что, возможно, это было двучленное немецкое имя: Broc-wulf — Прокульф, однако он не привел доказательства, что имя с подобным звучанием действительно существовало в ту эпоху и вообще употреблялось. Поэтому замечание Потканьского не теряет значения, однако у нас нет достаточных доказательств, что это было немецкое имя. Как звучало это имя в действительности (по мнению Потканьского: Proculus), не будем разбираться. Роспонд (S. Rospond. Chrystianizacja Polski. S. 24) склоняется к прочтению Прокульф и выводит его из греческо-византийского имени Прокопий. Принимая же во внимание исторический контекст, возникновение в Кракове около 970 года епископства со славянским обрядом (Lowmianski. Poczatki Polski 4. S. 514), признаем, что оба эти имени принадлежат первым славянским епископам в Кракове. Неожиданно здесь оказываются полезными археологические исследования. Золль-Адамикова (Н. Zoll-Adamikowa. Wczesno-srednio-wieczne cmentarzyska szkieletowe Malopolski, cz. 2. Analiza. — Wroclaw etc., 1971. S. 139) пишет о появлении древнейших скелетных (христианских) захоронений в Малопольше: «Мы точно не можем определить, произошло ли это в последнее десятилетие, последнее двадцатилетие или же тридцатилетие 10 века по причине отсутствия точных хронологических определителей», ср. S. 134. Последнее предположение полностью соответствует определенной ранее дате основания краковского епископства. Обращает на себя внимание также и то, что прицерковные захоронения встречаются только в Кракове и Вислице и ее окрестностях, что объясняется той огромной ролью, которую играли оба эти центра в христианизации, а косвенно — с отнесением к ним славянских епископств. Не исключено, что один из этих епископов (Прохор и Прокульф?) был краковским епископом, а второй — вислицким. Сохранение этих двух имен может свидетельствовать о том, что часть славянского духовенства в Малопольше в 997 году признавало главенство римской церкви, но сохраняло славянский обряд. Об этом могли бы говорить и славяно-византийские архаические черты песни Богородица, отмеченные Роспондом (Rospond. Op. cit. S. 28–32).

811

О миссионерском путешествии св. Войцеха: Lowmianski, Poczatki Polski, 4. S. 510–513, а также: Lowmianski. The Slavic Rite in Poland and St. Adalbert // Acta Poloniae Historica, 24/1971. S. 5–21, см. также карту на S. 17. Обращает на себя внимание то, что указанные к северу от Гнезно территории, сохранившие легенду в св. Войцехе, имеют преимущественно лесистый ландшафт, что может объяснять их более позднюю, несмотря на близость к столице, христианизацию. Детально рассмотрел проблему христианизации Польши, в основном до конца 12 века, Дзевульский (W. Dziewulski. Postepy chrystianizacji. S. 14–183) на широком политическом и церковно-политическом фоне. Удачные замечания по этой работе содержатся в рецензии J. Bardacha // Phist., 56/1965. S. 498–505. В данном исследовании я выделяю миссионерский аспект христианизации с целью достижения более ясного и всестороннего образа. Христианизацию Польши на фоне развития церковной организации представил Суловский (Z. Sulowski. Kosciol w Polsce 1. S. 17–125).

812

См. выше. О значении обоих житий св. Войцеха и Жития пяти братьев как исторического источника см.: A. Witkowska. Hagiografia, // DTKPol, 1. S. 341–344 (где также приведена более ранняя литература).

813

Последнее исследование этого мученичества: J. Mitkowski. Pieciu braci meczennikow etc., Hagiografia polska // Slownik bibliograficzny 2, — Poznan, 1972. S. 234–242, а также библиография (составил О. Romuald Gustaw OFM, ibidem. S. 247–250); J. Karwaslmska. Vita quinque fratrum eremitarum, // MPHist, s. n. 4/3. — Warszawa, 1973. S. 9–12 (история легенды). К сожалению, Бруно в Vita quinque fratrum опустил важную деталь: местность, в которой находилась пустыня и наступило мученичество. Титмар (Thietmar 6, cap. 27. S. 353), описывая поход Генриха 2 1005 года, указал на его пути из-под Кросна в направлении Познани междуречное аббатство (abbatiam quae Mezerici dicitur). Там король отметил праздник Тебаидского Легиона и взял под покровительство монастырь. Титмар не упоминал о мученичестве — не было среди мучеников и вообще во всем аббатстве (деталь особенная, но наверняка не случайная) монахов немецкого происхождения — он особо не интересовался этим регионом, а возможно и не имел о нем достоверной информации, так как, когда он писал в 1012–1014 году, Бруно вот уже несколько лет не было в живых, ум. 1009. Это сообщение Титмара о междуречье соответствует описанию чуда, случившегося в месте мученичества, по сообщению Жития Бруно: «Cum illam uillam regis Saxonum exercitus magnus et ualidus ascenderet, et quin tota prouincia pereclitaretur…» (Vita quinque fratrum, cap. 16. S. 69). Бруно упоминал о пребывании в этом месте не Генриха 2, а немецких войск, так как ему нужно было показать, что чудо произошло на глазах у всех. Анализируя данные обоих источников, Войцеховский (Т. Wojciechowski. Szkice historyczne 11 wieku. (wyd. 4). — Warszawa, 1970. S. 53) утверждал, что жилище отшельников находилось в Междуречье, с чем трудно не согласиться, причем не имеет значения, в местности с таким названием, или же в деревне Св. Войцех, расположенной в двух километрах от этого места, (A. Gieysztor в том же издании книги Т. Войцеховского. S. 348). После набега Бржетислава 1 (и перевозки святых реликвий в Прагу) место культа этих мучеников было перенесено в Казимеж под Конином, Т. Wojciechowski. Szkice. S. 54 nn., см. также: A. Wedzki. Miedzyrzecz // SSSlow, 3. S. 251; A. Wedzki. Kazimierz Biskupi, // SSSlow, 2. S. 397 (где приведена литература). Недавно Лабуда (G. Labuda. О siedzibach najstarszych klasztorow w Polsce // Sprawozdania Pozn. Tow. Przyj. Nauk. № 82 (за 1 и 2 квартал 1969 г.). S. 105–107) поддержал иную концепцию (выдвинутую некогда Кентшинским) местонахождения жилища отшельников, а именно в Казимеже Шамотульского повята, находящемся на пути из Междуречья в Познань, через который также в 1005 году проходили немецкие войска. Доказательства автор черпает из Каменецкой летописи (Силезия), сообщение которой он приводит, MPHist, 2. S. 777: «Anno 1003. heremite in Polonia martirizati sunt in Kazmir: Benedictus, Matheus, Christinus, lohannes, Ysaac. — В лето 1003. В Польше, в Казмире приняли мученический венец — Бенедикт, Матфей, Христин, Иоанн, Исаак». Этот факт летопись должна была почерпнуть из более древней польской летописи, называемой Летописью Гауденция, перевезенной Бржетиславом из Гнезно в Прагу и использовавшейся там Космасом. Если действительно Казимеж упоминался в Летописи Гауденция, то несомненно это был Казимеж Шамотульского повята, так как через Казимеж Конинского повята Генрих 2 не мог двигаться на Познань, о чем могла бы свидетельствовать и «старая, не замеченная до сих пор местная легенда о существовании недалеко от деревни у леса со стороны Шамотул монастыря (церкви)» (Labuda. О siedzibach. S. 106). Однако же эта концепция вызывает сомнения, поскольку нет доказательств того, что в изначальной Летописи Гауденция содержалось упоминание о Казимеже. Не служит доказательством Тракская Летопись (1005), которая называет количество