Век Людовика XIV - Уильям Джеймс Дюрант

приятной молодой женщине — обонятельное: Ее дорогие товарищи так и не поймали ее Приседайте на ее окорока, чтобы заставить горничную пить воду; Вы можете поклясться, что столь божественное создание Не чувствовал никакой природной необходимости. Летом она гуляла по городу, Подмышки не испачкали бы платье; На деревенских танцах ни носа В собачьи дни может понюхать пальцы ног. 117

Сам он был чист в финансовом отношении. И все же труды этого англиканского божества — одни из самых грубых в английской литературе. Его гнев на жизнь заставлял его выплескивать свои недостатки на лицо своего времени. Он не пытался угодить, но стремился доминировать, ибо доминирование успокаивало его тайную неуверенность в себе. Он говорил, что ненавидит (боится) всех, кем не может командовать; 118 Однако это не относилось к его привязанности к Харли. Он был зол в невзгодах и высокомерен в успехах. Он любил власть больше, чем деньги; когда Харли прислал ему пятьдесят фунтов за его статьи, он вернул банкноту, потребовал извинений, получил их и написал Стелле: «Я снова взял мистера Харли в услужение». 119 Он возмущался формальностью и презирал болтовню. Казалось, мир стремится победить его, и он откровенно отвечал на его враждебность. Он писал Поупу:

Главная цель, которую я ставлю перед собой во всех своих трудах, — скорее раззадорить мир, чем отвлечь его; и если бы я мог достичь этой цели без ущерба для собственной личности и состояния, я был бы самым неутомимым писателем, какого вы когда-либо видели… Когда вы думаете о мире, дайте ему еще одну плеть по моей просьбе». Я всегда ненавидел все нации, профессии и сообщества, и вся моя любовь — к отдельным людям… Я ненавижу племя адвокатов, но люблю советника такого-то и судью такого-то; то же самое с врачами (не буду говорить о своей профессии), солдатами, англичанами, шотландцами, французами и прочими. Но главным образом я ненавижу и ненавижу то животное, которое называется человеком, хотя от всей души люблю Джона, Питера, Томаса и так далее». 120

На этом расстоянии он кажется наименее симпатичным из мужчин, но две женщины любили его до смерти. В эти годы в Лондоне он жил рядом с миссис Ванхомриг, богатой вдовой с двумя сыновьями и двумя дочерьми. Когда ему не удавалось получить приглашение на титулованные столы, он обедал у Вансов. Старшая дочь, Хестер, которой тогда (1711) было двадцать четыре года, влюбилась в него, сорокатрехлетнего, и сказала ему об этом. Он попытался выдать это за мимолетный юмор и объяснил, что слишком стар для нее; она ответила с надеждой, что он в своих книгах учил ее любить великих людей (она читала Монтеня за своим туалетом), и почему бы ей не полюбить великого человека, когда она найдет его во плоти? Он был наполовину растоплен. Он сочинил поэму, предназначенную только для ее глаз, «Каденус и Ванесса», юмористическую и трагическую. Ванесса — его имя для нее; Каденус — анаграмма от decanus, декан.

В апреле 1713 года королева с неохотой назначила его деканом собора Святого Патрика в Дублине. В июне он отправился в Ирландию для вступления в должность. Он повидался со Стеллой и написал Ванессе, что умирает от меланхолии и недовольства. 121 Он вернулся в Лондон (октябрь 1713 года) и разделил поражение тори в 1714 году. Политически бессильный теперь, когда виги, на которых он нападал, торжествовали при Георге I, он вернулся в ненавистную Ирландию и свое деканатство. Он был непопулярен в Дублине, потому что виги, которые теперь правили им, ненавидели его за его диатрибы, а диссентеры — за то, что он упорно не допускал их к работе. Люди шипели и освистывали его на улицах и забрасывали грязью из сточных канав. 122 Один англиканский священнослужитель выразил мнение своей церкви в стихотворении, которое было прибито к дверям собора:

Сегодня этот храм носит имя Дин, Запчасти и слава необычны; Используется как для молитвы, так и для осквернения, Служить и Богу, и мамоне… Это место он получил благодаря остроумию и рифмам, И во многих отношениях очень странно, И может ли епископ быть вовремя Верил ли он в Бога. 123

Он мужественно стоял на своем, продолжал поддерживать тори и предложил разделить заключение Харли в Тауэре. Он соблюдал свои религиозные обязанности, регулярно проповедовал, совершал таинства, жил просто и отдавал треть своего дохода на благотворительность. По воскресеньям он устраивал приемы; Стелла тогда приходила играть роль хозяйки для него. Вскоре его непопулярность сошла на нет. В 1724 году он опубликовал под псевдонимом М. Б. Драпье шесть писем, в которых осуждал попытку Уильяма Вуда получить большую прибыль от поставок в Ирландию медной валюты. Ирландцы возмутились этим предложением, а когда выяснилось, что «Драпье» — это Свифт, мрачный Дин стал почти популярен.

Он мог бы испытать несколько минут счастья, если бы ему удалось сохранить Ирландский канал между двумя женщинами, которые его любили. В 1714 году миссис Ванхомри умерла, и «Ванесса» переехала в Ирландию, чтобы занять небольшое поместье, завещанное ей отцом, в Селбридже, в одиннадцати милях к западу от столицы. Чтобы быть поближе к декану, она сняла жилье на Тернстайл-аллее в Дублине, недалеко от места, где жила Стелла. Она написала Свифту письмо, умоляя его навестить ее, и предупредила, что если он не приедет, то она умрет от горя. Он не смог устоять перед ее призывом и теперь (1714–23) неоднократно тайно навещал ее. Когда его визиты стали реже, ее письма стали более пылкими. Она родилась,