Уйское пограничье. Книга 2. Станица Степная - Александр Смольников

– Ставлю сразу задачу новоиспечённому «полковнику» нашего войска: «Хорошо зная край, пройти по реке Сакмаре, возмущая окрестные селения, явиться на Бугульчанскую и Стерлитамацкую пристани и на уральские заводы с целью захвата для войска пушек, ядер и пороха. Потом оттоле всё переслать к нам. Умножить при том свой отряд приписными крестьянами и башкирцами!»

Надо сказать, что Хлопуша на двести процентов оправдал доверие Емельяна Пугачёва.

– Граф Панин, – Пугачёв посмотрел на Андрея Овчинникова, – прошу дальше вести совет с целью выработки основных положений организации нашего войска.

Тот поднялся, сняв шапку.

– Господа, казаки, нужно навести порядок в этой стихии подчинённых нам отрядов. Мы не можем мириться с таким сумбуром в их рядах! Главное войско должно быть поделено на «полки», возглавляемые выборными или назначенными «офицерами». При «императоре» из его охраны будет образована «гвардия». Для управления походом на Оренбург и его взятия назначим ставку, а высшим органом будет Государственная Военная коллегия, которая возьмёт на себя военную, административную и судебную власть!

С наступлением холодов Пугачёв переносит лагерь в Бердскую слободу, близ летней сакмарской дороги, в семи верстах от Оренбурга. Откуда его разъезды, не переставая, стали тревожить город и гарнизон.

Войско его состояло уже из двадцати пяти тысяч яицких казаков, составлявших основную силу и опору, солдат, захваченных в плен или перешедших на его сторону, а также множество татар, башкирцев, калмыков, бунтующих крестьян, беглых каторжников и бродяг с «большой дороги». Большинство из них не имело никакого оружия. Жалованье получали яицкие казаки; остальные жили грабежами. Вино продавалось от казны. Башкирцы доставляли корм для лошадей. Десятник головою отвечал за своего беглеца, а тому грозила смертная казнь. Вокруг лагеря были учреждены регулярные разъезды и караулы, дозоры выставлялись из опытных казаков.

В шестиоконном доме казака Ситникова Пугачёву оборудовали царский дворец: «Золотую палату», блестевшую от оклеенных фольгой стен.

* * *

Двор дворца «Золотая палата». «Император» Емельян Пугачёв сидит в кресле перед своею избой в роскошном красном кафтане и соболиной шапке. По бокам на ступеньках крыльца устроились два казака: один с булавой, другой с серебряным топором.

– Следующий! – выкрикивает рядом стоящий управляющий судом.

Робко подходит один из офицеров-предателей, взятый в плен, и падает перед «царём» на колени. Перекрестившись, целует протянутую ему руку:

– Милостивый государь, прости меня, бес попутал, что я не покинул войско этого Рейнсдорпа и вовремя не перешёл под твою руку. Но я не сделал никакого вреда тебе и готов служить верой и правдой до последнего вздоха!

– Ладно, прощаю! Сегодня я добрый, и мне нужны офицеры, чтобы разбить неверных моей власти… В рядовые его отправить искупить вину! Да остричь его по-казацки! – он важно махнул в сторону своих гвардейцев, выполнявших охрану его «величества».

– Следующий! – опять звучит команда управляющего судом.

– Мы от схода крестьянского, батюшка! Научи, как нам дальше жить под твоей рукой?

– …«Будети жалованы крестом и бородою, рекою и землёю, травами морями, и денежным жалованием, и хлебным провиантом, и свинцом, и порохом, и вечною вольностью».

Так продолжалось долго, но из тех, кто представал перед «государем» из пленных, редко кому удавалось вымолить прощение, многих тут же казнили.

Как говорили современники, лагерь в Бердской слободе был наполнен убийствами, не жалели никого. Множество офицерских жен, их дочерей были отданы на поругание разбойникам Пугачёва. Везде были горы трупов расстрелянных, удавленных, четвертованных людей, попавших в плен. Грабежи, пьянство сопровождало нахождение в Бердской войск «великого императора».

Учения в лагере происходили почти каждый день. Надо признаться, что во время службы Пугачёв был неплохим артиллеристом и в течение всей осады активно принимал участие в военном обучении казаков азам стрельбы из орудий, сам участвовал в боевых действиях. Яицкие казаки признавали позднее, что он «…пушки и прочие орудия большею частию наводил сам», «…знал он, как палить из пушек, из других орудий, и указывал всегда сам канонирам» (из протоколов допросов И. Почиталина, Т. Подурова, М. Шигаева).

К концу января 1774 года атаманом Толкачёвым был взят гарнизон, сидевший в крепости Яицкого городка, и захвачен Овчинниковым Гурьев. Прибывший в городок Пугачёв женится на 17-летней Устинье Кузнецовой, дочери отставного казака Петра Кузнецова, участника восстания 1772 года. Первого февраля в Петропавловской церкви Яицкого городка состоялась царская свадьба, после чего Устинья была посвящена в сан «императрицы». Правда не всем в армии Пугачёва этот брак понравился: «Тогда все старики о сём задумались, да и всё войско тем были недовольны, что он на сие поступил. И тогда навела на некоторых сия его женидьба сумнение такое, что государи на простых никогда не женятся, а всегда берут за себя из иных государств царскую или королевскую дочь. Так по примеру сему и ему бы надобно было, по завладении уже государством, такую же взять».

Емельян Пугачёв достаточно часто совершал поездки от Оренбурга в Яицкий городок и обратно. В один из приездов в середине февраля этого же года в Яицкий городок, был проведён большой войсковой круг, на котором выбраны: войсковой атаман Никита Каргин и старшины – Перфильев и Фофанов. В это время была попытка приступа Михайло-Архангельского собора, заложен под церковь заряд, но так как был из неё вынесен порох, несмотря на гибель 42 человек и ранение коменданта Симонова, защитники под командованием капитана Андрея Прохоровича Крылова (отца будущего баснописца) сумели отбить нападение восставших.

В один из приездов «императора» в Бердскую слободу произошёл курьёзный случай. Пугачёв сидел в любимом своём кресле, принимая народ с жалобами и просьбами, грелся на мартовском солнышке, подобно тому народному выражению про кота. Задремав, услышал, как что-то упало перед ним. Открыв глаза, увидел крестьян окрестных деревень, стоящих на коленях.

– С чем пришли, дети мои! – строго посмотрел он «на подданных», бросив им медные деньги.

Те с перепугу опять уткнулись носами в подтаявший снег, успев при этом прихватить мелочь. Потом один, что посмелее, поднял голову:

– Отец родной, защити нас от тваво атамана, совсем жизни не даёт в деревне!

Пугачёв узнаёт от пришедших, что атаман Лысов грабит их со своими казаками.

– Разберуся, разберуся, дети мои, идите с богом, больше не будет вас обижать Лысов.

Рассердившись, «император» настолько вошёл в свою роль, что пригрозил своему атаману-полковнику казнью:

– Ты пошто, Димка, суд учиняешь с моими подданными! Тебе за кой чёрт полковника дал!?

Тот тоже так распалился от угроз самозванца, что в один из моментов ткнул Пугачёва в бок пикой.

– Убью! – кричал новоиспечённый «полковник» на «императора».

Всё закончилось бы для Пугачёва плачевно, если бы не кольчуга под одеждой и не подоспевший Почиталин, спасший «царя» от