Ключи от космоса. Система контроля морского базирования - Валентин Мзареулов

Первый этап этого длинного рейса прошел в до чертиков знакомом Гвинейском заливе. Работы большой не было, в основном прикрывали «дыры» по «Союзу», но работали только на «пустых» витках. В июне ушли в Индийский океан, откуда снова вернулись в Атлантику уже в начале 69 года для работ по «Союзам» № 4, 5.

Но за первое, короткое пребывание в Атлантике произошло два события, о которых следует упомянуть.

Операция в океане

Перед одной из работ, где-то сразу по прибытии в район работы, как только стали на точку, приболел капитан: температура, боли в животе — явные признаки гриппа или сильной простуды. Ведем во всю тренировки, Георгий Васильевич переживает, я, как могу его успокаиваю, что все о’кей, Ильич справляется, а ты поправляйся, в этом рейсе работ еще хватит, впереди еще Индийский океан. Он пытается выбраться на мостик, но наш молодой Док неумолим. Где-то через день-другой Коля (Николай Васильевич Комогорцев) ошарашил меня, заявив, что у мастера гнойный аппендицит — необходима срочная операция. Я схватился за голову. Что делать? До ближайшего порта 4–5 суток полного хода. Док сказал, что это, конечно, как вариант, можно рассматривать, он уколами постарается на это время блокировать процесс, но… капитан категорически возражает уходить с точки. На мой вопрос, что делать, Док ответил, что он берется сделать операцию, хорошо бы еще иметь ассистента-врача с другого судна, но запрос радистов показал, что до ближайшего проходящею судна минимум трое суток, что тоже не выход. Еще он добавил, что буфетчица Ишутина Светлана до перехода в БМП довольно долго работала хирургической сестрой, правда это было более пяти лет назад, но все же это лучше, чем ничего. Я сильно засомневался в способностях Дока, но он уверил, что прошел хорошую практику, такие операции делал самостоятельно, так что успех гарантирует. Что оставалось делать? Пошли к капитану. Жора был явно плох, но встретил, как всегда, хоть с вымученной, но улыбкой: «Ну что, Чиф-экспедишен, загрустил? Не боись, продержусь до конца работы и захода в порт, а пока, очень прошу, РДО в Центр не давать.»

Долгий был разговор, очень долгий. Пришли к такому решению: он согласен на операцию, но ассистировать обязательно должен и я, мотивировал он это так: «Правишься ты мне, парень, да и рука у тебя, по-моему, легкая.» На том и порешили. В темпе все стали готовить к операции.

Коля нам объяснял и показывал назначение всех инструментов и приспособлений, которые нам понадобятся во время операции, причем эту процедуру гренажа он повторил несколько раз, ругаясь безбожно каждый раз из-за нашей бестолковости, если мы (особенно я) подаем не то, что он требует. Ильич в это время с девахами чистил-драил медблок. После этого Светка поставила стерилизовать инструмент, а Коля давал мне последние ЦУ. Где-то к 17.00 по местному времени медблок, инструмент и Клиент были готовы. Мы (Док, Светлана и я) облачились и стерилизовались, как полагается для операции, Жору водрузили на оперстол, он бодренько, по-капитански, рубанул: «Ну что, слесарь-гинеколог и вы, ассистирующие ханурики, поехали!»

Ну и поехали. Светлана намазала толстое пузо пациента йодом, клиент хихикнул: «Щекотно», Док профессиональным жестом сделал скальпелем разрез верхних тканей. И пошло-поехало: «Скальпель, шунт, тампон и т. д.» И гут мне, братцы, стало хреновато, вспомнил почему-то фильм, где судовой врач делает операцию аппендицита, больной умирает, т. к. диагноз был неверен, врач бросает медицину, уезжает на зимовку поваром и т. д. Чувствую я весь покрылся потом, — липким, противным, холодным; в перчатках хлюпает, перед глазами все плывет, доктора еле слышу. Вдруг что то резкое ударило по мозгам, — это Светлана сунула мне под нос добрую порцию нашатыря. Коля хмыкнул: «Ну что оклемался? Тогда поехали дальше.»

Ехали-ехали, доехали до самого аппендикса, Док его лихо отчекрыжил, торжественно показал нам и пациенту, что-то там зашил, осталось только подшить клиента и… вот тут-то началось то, чего мы не ожидали. Док вооружился необходимым инструментарием, Светка подтягивает разъехавшуюся животину, Док этак умиротворенно бодренько мурлычет: «Сейчас все сделаем красиво, как в косметическом кабинете, элегантны будете, Кэп, как рояль…». И тут раздался буквально рев Жоры: «Какая в ж… элегантность, какой рояль, м…ки недоделанные! Вы же, садисты-гестаповцы, меня по живому шьете…». Ну а дальше Жора выдавал такие закрученные выражения… Оказывается, Док не рассчитал время операции, местная анестезия кончилась. Помлолит был на подхвате, но он был не стерилен, тогда Док приказал влить Жоре спиртяги. После этого Светка говорила самые нежные слова, вытирая пот с лица Жоры, Док шил, я подавал необходимое, стараясь меньше ошибаться, ну а Жора крыл нас грохочущими небоскребами, правда, они становились поменьше и потише, видно спиртяга подействовал, а может Жора просто понял, ну что с таких м…в можно взять (да при таком ассистенте как ваш покорный слуга). Короче, с грехом пополам закончили. Зашил Док распоротое пузо не до конца, оставив тампон, чтобы не было нагноения и лучше шло заживление. Перебазировали Жору из операционной в палату, хряпнули спиртяжки за здоровье пациента, извинились перед ним за свой прокол, пациент в свою очередь извинился перед нами за непарламентские выражения, поцеловав при этом даже Светлане руку. Светлану Док оставил дежурить, тщательно ее проинструктировав и сказав, что утром он ее сменит.

Ночь для меня была кошмарной, несколько раз вставал, топал на корму к медблоку, заглядывал в иллюминатор, все вроде бы в норме: капитан спит, даже похрапывает, Светлана в кресле кемарит рядом.

Утром ни свет — ни заря поднялся, зашел на мостик к старпому, где он заканчивал «собачью» вахту. Ильич поведал, что он тоже несколько раз наведывался к медблоку, видел меня, шастающего туда же, успокоил меня, что все будет в ажуре. После этого я пошел навещать больного. Зашел, Светлана поила капитана полусидящего полулежащего на подушках. Спросил, ну как? Жора ответил, что так, все в норме, но вот что-то спина, как будто на булыжниках спал, хотя вон сколько матрасов наложили, чтоб помягче было.

Как мог успокоил его, что иначе не может и быть, т. к. шов открыт, лежал он поэтому только на спине, а ведь обычно он во время сна меняет позицию и т. д. Потом меня как что-то дернуло, я нагнулся и глянул под койку. Боже мой… Под матрацами лежали стопкой «броняшки», снятые с иллюминаторов. Пришел уже Док менять Светлану, так что мы втроем, стараясь поменьше тревожить больного вытащили железяки, уложили снова Жору, он этак блаженно промычал: «Ух! Благодать!»