Лесные ужасы - Дмитрий Чепиков

было что-то типа избушки лесника! Там наверняка должен быть запас дров. Однако подойдя ближе, Паша с досадой вздохнул — перед ним оказалась могилка с деревянной оградой. Он уже повернулся, чтобы возвратиться к товарищам ни с чем, но тут его осенило. Над столиком со скамейкой возле могилы был навес! А значит, они были сухими.

— Извиняй, покойничек, кто б ты ни был, — пыхтел парень, орудуя топором. — Тебе ж это уже не нужно.

Завернув добычу в куртку, довольный собой Паша отправился назад. Конечно, он сейчас промокнет, но будет повод снять с себя толстовку и продемонстрировать Кате неплохую спортивную фигуру.

Вскоре под навесом весело полыхал костёр, согревая тела и души. Тут и гитара пригодилась в ожидании углей для шашлыка, даже традиционным походным страшилкам место нашлось. Во время одной из них Паша, который расположился напротив Кати спиной к лесу, заметил, как она вздрогнула и побледнела, вглядываясь в темноту за ним.

— Катюша, ты в порядке? — участливо спросил он.

Девушка тряхнула головой и пожала плечами:

— Показалось, наверное. Силуэт какой-то.

Конечно, тут вряд ли мог быть кто-то страшный, но для успокоения Кати парень поднялся и, накинув куртку, прошёлся вокруг поляны.

— Никого нет, и следов никаких нет, — объявил он с улыбкой, вернувшись и усаживаясь обратно к костру.

Только вот почему-то теперь на лицах всех, кто сидел перед ним, читался откровенный ужас.

— Паша, там… — прошептала Катя, вытягивая руку.

Павел обернулся и вскочил: к палатке приближался силуэт, как будто состоящий из тлеющих головешек. Чем ближе была фигура, тем ярче она разгоралась, и дождь тому огню точно не был помехой. Пара мгновений, и пылающий кошмар оказался рядом с Пашей, обнял его, и тот тоже вспыхнул. Окаменевшие от ужаса ребята заорали, но это всё, что им удалось, потому что пошевелиться они не могли.

Утром грибники из расположенной совсем недалеко деревни, привлечённые странным запахом, обнаружили на поляне палатку, а под её навесом — шесть обгоревших тел. Следствию так и не удалось установить обстоятельства, при которых такое вообще могло произойти: было очевидно, что люди заживо сгорели на месте, никаких посторонних следов не было обнаружено. Только вот ни сама палатка, ни даже походные коврики, на которых лежали тела, не пострадали.

* * *

— Ой, батюшки! Коля, что ж это! — запричитала старушка, осматривая обгоревшую оградку вокруг спрятанной в лесу скромной могилки.

Николай заохал:

— Гляди, и столик порушили. Вандалы какие-то, не инакше!

Его жена промакнула глаза платочком:

— Коля, надо бы могилку перенести. Нам сюда по лесу таскаться не по годам, а Васька, вишь, умотал.

— Надо, — поддержал её Николай. — Вот говорил же упёртому энтому, не по-людски так хоронить. А он только и талдычил, мол, лес она любила.

Старики погрузились в невесёлые воспоминания. Единственный сын Василий, рано овдовев, души в дочери не чаял, да только на роду, видно, не было ему счастье написано: однажды, когда уехал он на рыбалку, их дом сгорел, вместе с находившейся внутри Светой. Обезумев от горя, не слушал Василий никого и похоронил дочь в лесу, обустроив могилку так, чтобы можно было там проводить времени побольше.

Говорят, время лечит. Так это или нет, но в конце концов решил Василий отправиться на заработки в большой город, оставив на малой родине стариков-родителей и могилу дочери.

Случай на поляне

Одно моё воспоминание из детства относится к той категории историй, которые не хочется вспоминать, но такие моменты выплывают в памяти вне зависимости от желания их снова переосмыслить.

Я вырос в деревеньке Неськино, которой сейчас уже нет на карте, последние жители выехали оттуда в конце 90-х. Картина была обычная для тех времен: разорившийся, некогда преуспевающий колхоз, заброшенные ряды коровников и свинарен, откуда во времена так называемого расцвета «демократии» вывезли и продали весь скот, ржавеющие остовы тракторов и комбайнов на тракторном отряде, обшарпанный клуб, в котором работала только библиотека. В школу и то ходили в соседнюю деревню. Впрочем, всё растащили и распродали сами местные, надо быть справедливым. Ведь в Неськино лучше всех жили бывшие председатель, главбух и парторг, которые отлично вписались в систему «рыночек порешает».

Хотя я отвлёкся, хотел рассказать совсем о другом. Про запретную поляну, которая находится глубоко в лесу — упорно подступающего к Неськино с западной стороны массива деревьев.

Как ни вырубали мужики молодые деревца и прочую поросль, лес всё больше с каждым годом давил на тщательно возделываемые огороды жителей деревни. Как будто лес силы все сосредоточил на выдавливании людей из этих мест. Ценной древесины там почти не было, а потому и вырубка в промышленном масштабе не велась. Вот и сокращались огороды, с каждым годом на несколько метров? или вовсе переносились в другие места. Про лес упоминание важное, потому как местные лес у нас не любили и всячески избегали.

Полезного человеку крупного зверья там не было, грибы только ядовитые, из ягод только волчьи и шиповник, которого и без леса полно, а деревья все кривые, наклонённые, неправильной формы, будто и расти-то не хотят, а их словно заставляет кто-то. Просочиться в глубину леса было непросто даже деревенской ребятне, которая во время отсутствия интернета и компьютерных игр лезла во все запретные места.

В лес нас, мелкоту лет до 14, не пускали родители. Особо бдили за этим бабушки с дедушками, а мамы с папами запрет объявляли просто без комментариев. Дел находилось много и без леса.

Я жил во втором доме от края деревни, с родителями и дедом, угрюмым стариком на вид лет восьмидесяти, хотя по паспорту ему было на двадцать лет меньше. Дед у меня сидел по молодости, как я подслушал у родителей, «за неоказание помощи пострадавшему», или что-то похожее, не помню точно формулировку. Вот он-то, дед, как раз и зеленел от злости, стоило мне, беззаботному юнцу, только заикнуться про лесные походы или даже посмотреть в сторону леса. Было у него с этим связано что-то личное.

Однажды он выловил меня вместе с озорной подругой Люськой, бывшей меня старше на год, и несмотря на то, что у меня завтра должен был быть двенадцатый день рождения, я был приведён к нашему дому вместе с подружкой и отруган прилюдно, по полной программе. Даже с крепким словцом.

— Ну ладно, чёрт с вами, всё равно же полезете, — вдруг поменял дед злой тон на просто грустный. — Только прошу — ни в коем случае не лезьте на рыжую поляну, иначе всё будет плохо.

Заметив