Отцами завещано - Вильям Львович Савельзон

Уже засыпая, он слышал негромкий разговор сидящих внизу…

— Наверное, ему отпуск за учения дали, — говорила похожая на учительницу старушка, а молодая женщина соглашалась:

— Видимо, отличился.

Глаза Сергея закрывались, он то видел, то не видел раскачивающийся темно-серый потолок вагона, и ему казалось, он все еще в десантном отделении БТР-а. Учения были недавно, и боевые стрельбы тоже, а отпуском поощрили за то, что стал он чемпионом воздушно-десантных войск по борьбе самбо. В весовой категории до восьмидесяти двух килограммов.

Поезд «Москва — Хабаровск» мчался по Подмосковью, купе часто освещалось желтыми огнями мелькающих полустанков. Вагон на повороте качнуло, Сергей повернулся на левый бок, посмотрел вниз. Мальчишка спал, разметавшись…

Солдат глянул в окно — незнакомый город. «Плохо, что вагон предпоследний, — подумал, — не знаешь, куда приехали. Может, и видел его огни с воздуха. Когда летишь ночью, огни городов светят ласково, призывно, днем же травяное поле ровным своим квадратом напоминает борцовский ковер…»

Бежали по потолку ярко-желтые вспышки станционных ламп и прожекторов…

В ночь перед соревнованием тренер по самбо Виктор Федотович Евтодеев обыкновенно не спит. На пятом этаже в общежитской комнате горит ночничок. На столе с инвентарным номером, близоруко согнувшись, Евтодеев листает свою тетрадь с планами тренировок, зарисовками самбистских приемов. Завтра на первенстве города его воспитанники должны выигрывать схватки болевыми на ногу, и одобрительным крестиком он занесет в тетрадь не только их победы, но и попытки выполнить поставленную задачу.

…Пятьдесят мальчиков в белых самбистских курточках, подпоясанных синими, красными поясами, отрабатывают приемы, и непосвященному человеку их работа покажется удивительным танцем. Братья Сухановы, хотя и не работают в паре, делают одно и то же — бросок через бедро, их напарники взлетают, как выстреленные, но самостраховка смягчает удар. Братья Стенниковы, Михаил и Валера, отрабатывают бросок через плечи с колен. Степа Смирнов сосредоточенно учит зацеп изнутри, а Сережа Маслов лепит переднюю подножку с колена. Уже за год занятий ребята выглядят аккуратней и собранней, лучше учатся — подтягивает спортивная дисциплина. Тренер внушал им: «Вам в армию, готовьте себя к службе заранее. Самбист должен быть образцом во всем: и на ковре, и на военной службе, и в жизни». Для себя Евтодеев решил давно: «Пусть не из всех вырастут чемпионы, зато самбо сделает ребят смелыми, работоспособными, волевыми. Такая молодежь — золотой запас государства».

Тех, кто слабо учился, не отличался дисциплинированностью, курил, в секцию не брали. Отчисляли и провинившихся.

В первом наборе у Евтодеева оказались почти одногодки и одной весовой категории. Пока росли, дружба и конкуренция среди них были самые настоящие, а однажды после каникул встретились… Глядь, за три летних месяца природа их по разным весовым категориям разбросала.

В тетради Евтодеева вся история становления спортивного коллектива. Четвертым в списке значится Сергей Маслов. Второй год перед его фамилией — единственная запись:

«Ушел в воздушно-десантные войска победителем первенства СССР среди юношей».

«Так почему все же я попросился в ВДВ, — глядя в окно, вспоминал Сергей. — Сначала просто форма нравилась. Потом прочитал в газете статью командующего ВДВ Героя Советского Союза В. Ф. Маргелова. «Воин в голубом берете, — рассказывал Василий Филиппович, — должен уметь совершать прыжки из стратосферы с самолетов, имеющих огромную скорость, бесстрашно действовать во вражеском тылу, уметь снять часового, добыть «языка», уничтожить склад или пункт управления, захватить транспорт и использовать в своих целях. Парашютист-десантник — боец, сочетающий в себе силу воли летчика, стойкость и упорство мотострелка, смелость и находчивость разведчика». И еще он сказал, что именно десантнику больше других необходимо владеть всеми методами и приемами самообороны. «Во время войны, — вспоминал он, — мне приходилось вступать в рукопашную. Я не из щуплых, а бывало, иной раз такого перед собой видишь, что мороз по коже. Но на войне как на войне, либо он тебя, либо ты его. Тут и приходили на помощь ловкость, увертливость, способность владеть своим телом, твердость мышц и характера. Понимая это, я решил, что каждый, кто служит в ВДВ, должен владеть приемами самбо».

«Конечно, как спортсмену-самбисту не захочется носить голубой берет? — солдат улыбнулся воспоминаниям. — Теперь я точно знаю, уверен, если парень ушел в армию закаленным спортсменом, жалоб на него не будет. И на гражданке самбисты — работники хоть куда! Вот тренер Федотович — образцовый мужик, не курит, не пьет, и нам не велит. Он из деревенских. Закончил СПТУ, работал трактористом, потом пединститут. Про него говорят: «Упрямый». Еще когда учился в школе, старший брат привез ему из Кургана в село Прорыв книгу по борьбе самбо с рисунками. С нее и началась спортивная биография Евтодеева. Из той книги А. А. Харлампиева, одного из зачинателей самбо, ребята и узнали, что эта борьба родилась в довоенное время и каждый народ Страны Советов передал ей свои приемы: передняя подсечка в самбо — из русской поясной борьбы, обвив — из азербайджанской, зацеп — из грузинской чидаобы…

После тренировки выйдешь на улицу, и такая счастливая легкость в теле, кажется, любое дело тебе по плечу». Солдат повернулся на спину, вновь погрузился в воспоминания и окончательно решил, что в ВДВ пошел в основном потому, что чувствовал — борцовского ковра на втором этаже «Динамо» ему оказалось мало. «Мне жесткости не хватало, резкости в борьбе, да и в характере, — подумал, — только армия этому научит».

Нравится мальчишке глядеть на солдата, сидеть с ним у вагонного окна, смотреть в заснеженные поля. Вблизи железнодорожного полотна снег протоптан заячьими следами.

— Ночью зайцы выходят к путям — поглядеть в окна освещенных вагонов. Видишь, сколько следов, — сказал Сергей.

Представляя, как зайцы, прижав уши, с любопытством таращатся на людей в поездах, мальчишка смеется, но через минуту уже не помнит о них. Его внимание вновь привлек синенький парашютик на кителе солдата. На значке солнечной каплей светится цифра 12. Сергей понял мальчишеский взгляд:

— Это значит, у меня двенадцать парашютных прыжков.

— Много!

— Нет, тезка, мало. Есть люди, у которых по две тысячи, а то и больше. Те герои.

Сергей смотрел, как высоко и прямо стелется белый дым из труб заснеженных деревень и вспоминал, что тогда, перед своим прыжком в ДОСААФе, волновался: раскроется ли парашют. Допризывники ехали на двух машинах на аэродром: никто не выказывал мрачных мыслей, все были оживлены, шутили, смеялись. И он тоже. Ночью, несмотря на тревожное состояние, сумел крепко выспаться. Подумал: «Что я — хуже других? Все прыгают и я прыгну». Правда, еще раз мелькнуло: «Может, я парашют не так уложил?» Но парашют его, как и у всех остальных, был