Мой Левиафан. Счастливая семья с особенным ребенком - Анастасия Аненбург

всех сторон. Обнаружив одно, понимаешь, что это только вершина айсберга. Чем более познаешь, тем большим глупцом себя ощущаешь. Ощущение того, что наша способность понять и осознать все вокруг ограничена, порой приводит к чувству скромности или даже бессилия. В этом, возможно, и скрывается какая-то

парадоксальная истина: чем больше мы узнаем, тем более осознаем свою ограниченность.

И все же, несмотря на эту ограниченность, стремление постигать неизведанное – важная часть человеческой природы. Я пришла к выводу, что мыслю из состояния ограниченности. Двигаясь по направлению к настоящей мудрости, ощущать себя глупцом – неправильно. Это чувство в бесконечности не должно стать источником страха или унижения. Стоит научиться воспринимать свое незнание чего-то не с позиции негатива, но как возможность роста.

К примеру, процесс обучения игре на музыкальном инструменте. Когда человек только начинает, он может чувствовать себя совершенно неумелым: словно не способен понять или освоить даже простые ноты. Он прилагает усилия, но ему все равно кажется, что он никогда не сможет достичь того уровня, которого хочет. Однако с каждым новым упражнением, даже если результат не всегда сразу виден, он постепенно приближается к своей цели, открывая для себя все больше аспектов музыки.

И в какой-то момент человек осознает, что

истинное мастерство не в том, чтобы стать безупречным, а в способности ценить процесс обучения и осознавать, что нет конечной точки.

Чем больше ты узнаешь о музыке, тем больше понимаешь, насколько необъятен этот мир, и, возможно, у тебя все равно останется ощущение, что ты всего лишь на поверхности. Но это не делает тебя глупым – наоборот, это подтверждает, что ты растешь и открываешь для себя все новые и новые горизонты.

Этот навык необходим не только для освоения чего-то нового, но и для духовного роста. Несмотря на то что вера сопровождала меня с самого детства, я снова и снова, год за годом преобразовывала ее для себя, переносила на конкретные ситуации, видела гораздо большую глубину там, где, казалось бы, все и так понятно. Истина – одна. Вера в нее объединяет людей, но в то же время путь познания у каждого свой. Главное, выбрав путь, не превращать его в дорогу с каменными стенами с обеих сторон.

Вера – это не что-то статичное и неизменное, она возрастает вместе с вами, наполняет вас и вашу жизнь, подсвечивает те или иные ситуации.

Приняв это, вы почувствуете себя сильнее, а свой путь – понятнее и освещеннее.

Глава 3. Бунт – это крик о помощи

Задумывались ли вы, какая у вас реакция на физическую боль? Если вас, допустим, ударили, как вы поступите? Кто тот сверхчеловек, кто в прямом смысле подставляет вторую щеку?

Но душевная боль сильнее физической. Это сродни феномену паралимпийцев, у которых душевная сила многократно преобладает над физическими возможностями. Если ты ударился, заболел, прищемил палец – это может быть больно. Но это проходит. А когда ты вынужден наблюдать за страданиями ребенка в болезни… в груди рождается чувство отчаяния и потерянности. Родители готовы положить на алтарь все, лишь бы их чадо испытало облегчение. Отец и мать лучше будут страдать от лихорадки, чем согласятся в полной беспомощности наблюдать за агонией ребенка.

Да, мы готовы пойти на все, но эта готовность не всегда ведет к результату. Иногда наши действия ошибочны, ведь никто никогда не знает, что будет лучше в той или иной ситуации. Особенно если ситуация сложная и практически уникальная. Но мы воспринимаем эти ошибки не с пониманием, что не ошибается только тот, кто бездействует, а с обвинениями в свой адрес. «Это я виноват! Это я не просчитал риски, не предусмотрел всех последствий!» И признание собственного несовершенства далеко не всегда облегчает чувство вины из-за неоправданной веры в силу Небес. Эмоциональные срывы, несдержанность, грубость, лень, невежество… Это лишь малая часть того, за что осуждают и казнят себя родители. Именно чувство вины медленно и мучительно губит отношения между родителем и ребенком, между супругами.

Пока Рома был маленьким, мы воспринимали его капризы как детские шалости. К сожалению, не всегда адекватно. Рома рос физически, но его поведение не менялось, и это вызывало опасения. Когда лает маленькая собачка, способная уместиться в дамской сумочке, мы, как правило, смеемся в умилении. Но стоит подать голос здоровенному псу, как наши колени дрожат и выступает холодный пот…

К тринадцати годам Рома весил 70 кг при росте в 160 см. Он выглядел как вполне взрослый человек. А ведь у психически больных людей сила превышает нормы здоровых…

К сожалению, мы не сразу осознали происходящее с Ромой. Доктора назначали лечение, исходя из ложного диагноза. Или даже не лечили, а лишь пытались купировать состояние, что приводило к ухудшениям. Неопытному врачу кажется, что у Ромы легкая форма эпилепсии. И таких специалистов на нашем пути было много. Лишь к пятнадцати годам мы, наконец, смогли установить, что проявляемая Ромой агрессия – разновидность эпилепсии, и только после этого он стал получать грамотное лечение и SOS-препараты для облегчения агоний в пики обострения болезни. С того момента и наши отношения внутри семьи заметно улучшились.

* * *

Я часто наблюдаю картину, когда маленький ребенок бьет маму, потому что она не выполнила его просьбу или не дала конфету, а в ответ она может огрызнуться и пусть не сильно, но ударить своего ребенка. И никакая ювенальная юстиция не победит эти реакции даже под страхом разлучения. Потому что они – следствие эмоциональной незрелости человека.

Я учила младших детей защищать себя в моменты Роминой агрессии. Запрещала им бить в ответ и учила не реагировать криком или руганью. Просто уходить при появлении «злого» Ромы на горизонте. Не злиться, если он ломает их игрушки. Но что насчет себя самой? Игрушка Кирилла не идет ни в какое сравнение с телевизором! Или если он стукнул Еву, это не так смертельно: дети часто дерутся. А вот поднять руку на взрослого человека и тем более на родителя… Это уже неприемлемо.

Мы сами обозначаем критерии и границы допустимого.

И то, что мы запрещаем своим детям, мы позволяем себе. Но как же сильно из-за таких допущений страдает наша педагогика…

В нашем «домашнем кино» заняты «актеры» с тремя разными категориями психики. Первая – родители, эмоциональный интеллект которых должен быть высоким. Вторая – дети, у которых еще только формируется