Че Гевара. Революция длиною в жизнь. Часть 2 - Александр Смольников

оказался предателем, пост располагался непростительно близко от отряда. Когда многие уснули, в непосредственной близости от них находились сто сорок спецназовцев, а в воздух уже поднимались самолеты.

Яхта Granma (фото: ru.wikipedia.org).

– Че, а, Че, у тебя дети есть? Скучаешь? – Монтане прилёг рядом с Че Геварой, прислонившись к дереву.

– Давай угощайся, вот паек, правда, скудноват, – Че Гевара положил половинку копченой колбасы с двумя галетами, – Есть Монтане, как не скучать? Очень бы хотелось увидеть, но теперь даже не представляю, когда это случится!

– Да, пока не свергнем Батисту, а бой с ним будет трудным, надеяться на что-то рано, – Монтане с жадностью сильно проголодавшего человека впился зубами в колбасу, заедая галетой.

Сон всё больше укутывал высадившихся людей. Че Гевара положил под голову руку и смотрел в ночное небо сквозь ветки деревьев.

– Интересно, что сейчас делает жена – моя «маленькая Мао», – так он иногда ласково её называл, – и маленькая дочурка Ильда, ей всего-то и будет через два с половиной месяца годик. Малышка моя, красавица! Вырастет и станет большой! Я не хочу, чтоб ты жила в стране, где всё захватили янки, наживались на наших недрах, оставляя крохи народу, который сам должен распоряжаться своими богатствами. Не хочу, чтобы они говорили, кому как жить, кривду называли правдой, устраивали перевороты, ставя своих ставленников. Вот поэтому я сегодня здесь, и хочу положить все силы за свободу ставшей мне родной Кубы. Мы свергнем этого деспота Батисту, потом пойдём дальше по планете и принесём всем счастье, освобождение от американского империализма, и мы победим! Наступит время, и мы втроём – я, мама и ты, взявшись за руки …

В это время прозвучал выстрел. Монтане вскочил, спросонья ничего не понимая. Шквал пуль ударил по отряду, отрывая щепки от деревьев, срезая ветки кустов, впиваясь в тела просыпающихся и ничего не понимающих людей.

– Ложись, ложись, Монтане! Нас вычислили! – Че Гевара огляделся, вгоняя патрон в патронник.

В это время на них выскочил Хуан Альмейда:

– Что будем делать, Че?

Че Гевара выстрелил в ночь, откуда мелькали огоньки выстрелов врагов.

– Ничего не остаётся, нужно как можно скорее пробираться к зарослям тростника – там наше спасение, Хуан!

В этот момент Че увидел, что один боец бросил на бегу патроны. Он рванул к нему и схватил за руку, пытаясь остановить:

– Ты что делаешь, парень?!

– Конец, нам конец! – заорал тот с бешеными глазами, наполненными страхом. Потом резко выдернул руку и бросился в тропическую ночь.

Вокруг взлетали, вперемежку с пулями, поднятые с травы большущие жуки-светляки, чертившие своим светом зелёные полосы.

Че Гевара подтащил к себе набитый лекарствами тяжеленный рюкзак и выброшенный бойцом ящик с патронами.

– Нет, пожалуй, нужно выбирать, утащить и то и то нереально! Но я же врач! Или, может, солдат? Но без патронов нет борьбы, нет победы!

И, сделав выбор, схватил ящик с патронами и перебежал через открытое место, отделявшее его от тростникового поля.

Паника всё больше охватывала отступающий отряд. Огонь по бойцам велся беспрестанно с земли, с воздуха и, казалось, со всех сторон, из-за каждого куста, каждого камня и дерева, очереди решетили лес и заросли сахарного тростника.

Кто-то закричал:

– Всё пропало, давайте сдадимся, нам оставят жизнь!

– Трус! Бойцы Фиделя не сдаются! – это Хуан Альмейда личным примером воодушевлял на сопротивление.

Обстановка всё больше накалялась. Солдаты подожгли плантацию тростника. Кто-то из бойцов выскакивал из зарослей, спасаясь от пожара, и попадал сразу под шквальный огонь.

Но они всё-таки ушли, смогли оторваться от погони. Фидель сел в зарослях тростника, держа между ног винтовку. Ещё слышны были разрывы снарядов и свист пуль, но голосов преследующих их врагов слышно не было. Он понял, что заснёт, ибо сопротивляться сну сил не стало. Повернулся и лёг на бок, положил приклад винтовки между ног так, что дуло упиралось в подбородок. Ещё успел подумать, что не хотел бы, чтобы его поймали живым, если вражеский патруль найдет его спящим.

Да, иметь пистолет в таких случаях намного лучше – его легко вытащить и выстрелить во врага или в себя, но, если ты с винтовкой в таких обстоятельствах, ты ничего не можешь, не можешь, не-не мо-жешь сде-лать. Глаза слиплись, тело стало тяжёлым, и он просто заснул, отключился от всего и проспал три часа. У винтовки было два спусковых крючка, дающих выстрел только при нажатии на оба, человек, зная своё оружие, почти не рисковал.

Вдруг в ночи раздался громкий уверенный голос Фиделя, заставивший зашевелиться всё вокруг:

– Рауль, Альмейда, Че Гевара, всем командирам, кто меня слышит, разбиваемся на группы и двигаемся к горному массиву, там точка встречи!

Отряд разбился на три группы: одна – трое человек во главе с Фиделем, другая – шестеро во главе с Раулем, третья – семеро бойцов с Хуаном Альмейдой, в составе которой находился раненный в шею Че Гевара.

«Возникавшие сцены то казались списанными у Данте, то были совершенно гротескными. Как будто в калейдоскопе, мелькали кричащие люди, раненые взывали о помощи, бойцы пытались прятаться за стебли тростника, словно это были стволы деревьев, а некоторые, испуганные, умоляли соблюдать тишину, прижимая пальцы к губам среди оглушительной стрельбы. И вдруг раздался ужасный вопль: «Стреляйте по тростникам!» – описывал те минуты Че Гевара.

Под огнём неприятеля в бою погибла половина бойцов отряда и около двадцати человек попали в плен. На следующий день оставшиеся в живых собрались в хижине недалеко от Сьерра-Маэстры.

Дома этой зоны, находящиеся на отдалении один от другого, не похожи на обычные постройки Сьерры. Здесь нет ни одной тростниковой хижины, всюду дощатые строения с деревянным полом и крышей из оцинкованного железа. Фундаментом им служат толстые сосновые стволы, укладываемые на крутых спусках, поэтому они несколько напоминают дома басков. Спустя две недели к крошечному отряду Фиделя присоединился брат Рауль – с подкреплением и, что ещё более важно, с пятью винтовками.

Одни, разговаривая, сидели на земле, другие стояли, болтая между собой, третьи просто молчали. В это время неожиданно вышел Фидель, все посмотрели на него. Он постоял, помолчал, потом обвёл всех взглядом, в котором промелькнуло всё: и печаль, и гордость, и вера в своё дело, в их общее дело.

– Враг нанёс нам поражение, но не сумел нас уничтожить. Мы будем сражаться и выиграем эту войну! – Ещё немного постоял и пригласил командиров проследовать за ним в дом.

Лица бойцов повеселели, многие заулыбались, закивали в ответ, в знак одобрения головами. Вот так, одним предложением,