Че Гевара. Революция длиною в жизнь. Часть 2 - Александр Смольников

Вечером того же дня Фиделю сообщили: неподалеку от стоянки появился Эутимио Герра. Он служил проводником в отряде и часто отпрашивался якобы проведать мать. Фидель приказал задержать его и доставить в лагерь. Эутимио схватили на одной из троп. При обыске у него обнаружили пистолет, гранаты и несколько батистовских пропусков – в одном из них майор Касильяс рекомендовал его как человека, имеющего «важное задание», и предписывал всем армейским офицерам оказывать ему всяческое содействие.

На допросе предатель сознался, что имел задание убить Фиделя Кастро, а отряд заманить в ловушку. Признался он и в том, что трижды наводил батистовцев на след повстанцев. Вечером следующего дня по приговору революционного трибунала Эутимио Герру расстреляли.

Даже спустя много лет Фидель вспоминал о предателе: «У него были две гранаты и пистолет, и он спал бок о бок со мной!». А было так. В одну из холодных февральских ночей, перед тем как раскрылось предательство, Эутимио сказал, что у него нет одеяла и он сильно замерз. Фидель предложил Герре ночевать в его палатке. Эта была одна из самых драматических ночей в жизни Кастро. Команданте быстро уснул, ничего не подозревая. А рядом с ним лежал предатель и в любой момент мог выстрелить в него из пистолета, который он держал за пазухой. Проходили часы, а Эутимио Герра никак не мог решиться нажать на курок. С началом боевых действий бойцы стали выставлять по ночам пост у палатки. Видимо, поэтому Герра и не рискнул выстрелить.

Неделю спустя с 24 по 26 февраля в «Нью – Йорк таймс» Мэтьюз опубликовал репортажи из лагеря повстанцев, которые произвели оглушительный эффект. Когда на Кубе появились экземпляры «Нью-Йорк таймс» с первой статьей Мэтьюза под заголовком «В гостях у кубинского повстанца», подручные Батисты не придумали ничего лучшего, чем дать распоряжение… вырезать статью из номера ножницами, перед тем как газета поступит читателям. Этот глупый запрет, как всегда бывает в подобных случаях, вызвал еще больший интерес на Кубе к Фиделю. Две следующие статьи дошли до кубинских читателей уже в полном объеме. Батиста добился противоположного эффекта.

«Судя по всему, – пророчески писал Мэтьюз, – у генерала Батисты нет оснований надеяться подавить восстание Кастро. Он может рассчитывать только на то, что одна из колонн солдат невзначай набредет на юного вождя и его штаб и уничтожит их, но это вряд ли случится…».

Статья Мэтьюза, в которой были представлены фотографии Фиделя и его бойцов во время пребывания в горах на базе отряда, свели на нет пропаганду Батисты. Его противники за рубежом активизировали свою деятельность. Нарастала и борьба против диктатора в столице и других городах острова.

2.4. Письмо жене и дочке

28 января Че, примостившись под деревом, писал письмо жене, своей Ильде:

«Дорогая старуха! – он засмеялся, представив молодую женщину, какой и была жена, старухой, но такая манера письма у него выработалась ещё в переписке с матерью, она была в обиходе при написании писем близким людям в Латинской Америке. – Пишу тебе эти пылающие мартианские строки из кубинской манигуа. Я жив и жажду крови. Похоже на то, что я действительно солдат (по крайней мере, я грязный и оборванный), ибо пишу на походной тарелке, с ружьём на плече и новым приобретением в губах – сигарой».

Че Гевара с наслаждением затянулся и, подняв голову, выпустил дым вверх, под листья нижних веток дерева. Потом осмотрел себя, свой военный наряд. Прямо угадал с его характеристикой, но как ни крути – полевые условия, война! Немного подточив карандаш ножичком, продолжил:

«Дело оказалось нелёгким. Ты уже знаешь, что после семи дней плавания на «Гранме», где нельзя было даже дыхнуть, мы по вине штурмана оказались в вонючих зарослях, и продолжались наши несчастья до тех пор, пока на нас не напали в знаменитой Алегрия-де-Пио и не развеяли в разные стороны, подобно голубям. Там меня ранило в шею, и остался я жив только благодаря моему кошачьему счастью, ибо пулемётная пуля попала в ящик с патронами, который я таскал на груди, и оттуда рикошетом – в шею. Я бродил несколько дней по горам, считая себя опасно раненным, кроме раны в шее, у меня ещё сильно болела грудь. Из знакомых тебе ребят погиб только Джимми Хиртцель, он сдался в плен, и его убили».

Че Гевара опять затянулся, провёл пальцами по шраму на шее, напоминавшему о том бое при высадке на остров. Да, какие они тогда были простаки, так подставились буквально на ровном месте, как говорят. Через листву пробился солнечный лучик и ослепил глаза. Че склонил голову ниже к листку, уклоняясь от солнца, продолжил писать:

«Я же вместе со знакомыми тебе Альмейдой и Рамирито провёл семь дней в страшной голодухе и жажде, пока мы не вышли из окружения и при помощи крестьян не присоединились к Фиделю (говорят, хотя это ещё не подтверждено, что погиб и бедный Ньико). Нам пришлось немало потрудиться, чтобы вновь организоваться в отряд, вооружиться.

После чего мы напали на армейский пост, несколько солдат убили и ранили, других взяли в плен. Убитые остались на месте боя. Некоторое время спустя мы захватили ещё трёх солдат и разоружили их. Если к этому добавить, что у нас не было потерь и что в горах мы как у себя дома, то тебе будет ясно, насколько деморализованы солдаты, им никогда не удастся нас окружить. Естественно, борьба ещё не выиграна, ещё предстоит немало сражений, но стрелка весов уже клонится в нашу сторону, и этот перевес будет с каждым днём увеличиваться».

В уме стали пролетать мысли о дочке. Да ладно, всё о себе царапаю. Интересно, как они там живут, какая уже дочка? Растёт, конечно! Одним глазком бы увидеть!

«Теперь, говоря о вас, хотел бы знать, находишься ли ты все в том же доме, куда я тебе пишу, и как вы там живёте, в особенности «самый нежный лепесток любви»? Обними её и поцелуй с такой силой, насколько позволяют её косточки. Я так спешил, что оставил в доме у Панчо твои и дочки фотографии. Пришли мне их. Можешь писать мне на адрес дяди и на имя Патохо. Письма могут немного задержаться, но, я думаю, дойдут».

Че Гевара аккуратно свернул листок, подписал. Потом это письмо проделает трудный путь через доверенного человека, прежде чем попадёт к Ильде.

2.5. Бой в Уверо

В мае 1957 года на помощь повстанцам