Прощай! Люблю тебя до неба! - Виктория Борисовна Волкова

Олег!

“Надо будет ему рассказать про концерт”, — схожу с ума от переполняющих эмоций.

Объявляют антракт, и вместе с Валдаевыми я перемещаюсь обратно в зал с накрытым столом. Только теперь на блюде желтыми дольками красуется ананас, бутылки с дорогущим шампанским отливают золотыми боками. А пожилая официантка сервирует стол к чаю. Фрукты, пирожные, мудреные десерты в креманках.

— Сейчас бы шашлыка, — под изумленный взгляд официантки тянет Сэм.

— Ты не в кабаке, — одергивает его Альберт. Выдвигает стул, помогая мне сесть.

С его стороны это простой знак внимания, а меня торкает. В моем окружении так со мной никто не носится. Даже Олег. Чувствую себя самозванкой на чужом празднике жизни. И если здравый смысл велит быть осторожнее, то душа поет от глупой эйфории, когда любая проблема по плечу и море по колено.

Глава 19

Елки, как же хочется продолжения банкета!

Жду, пока толстая пожилая официантка нальет мне чаю, а сам кошусь на Аленку.

Послать бы всех куда подальше, подхватить бы ее на руки, отвезти домой…

Нутро переполняет от желания. В паху давно уже нестерпимо тесно. Хорошо хоть пиджак скрывает все это безобразие. Сердце стучит, как у мальчишки перед первой свиданкой. А на душе праздник. Кажется, я сейчас горы сверну.

Мозги работают с удивительной четкостью. Как будто к ним подсоединили мощную батарейку.

«Вот она, моя батареечка!» — кошусь на Аленку.

Как бы мне заполучить тебя поскорее!

Нет. Нельзя. Всему нужно время. Когда там у нее свадьба? Я потерплю. А там произведу замену. Как во время футбольного матча — один игрок сменится другим. Более опытным и надежным. Только я играю по-крупному. Мне нельзя облажаться.

— Альберт, десерт? — кивает на блюдо с пирожными Аленка.

— Не люблю сладкого, — мотаю головой. Отхлебываю горячий чай, слегка обжигающий горло. И за малым не шучу вслух.

«Я вприкуску. Ты моя сладость!»

Сглатываю вязкий ком, застрявший в горле. Точно, слабость. А поэтому никто ничего не должен узнать. Захвати наши враги Алену, и я все за нее отдам. На любые условия соглашусь. А значит, нужно меньше тереться рядом. Любые посиделки в кафе и ресторанах отменяются. Встречаться только дома. В охрану ставить проверенных…

— А что такое «монферан»? — отвлекает меня от раздумий Лара. Хлопает глазами, дурная баба.

— Прости, что? — переспрашиваю, не сдерживая смеха.

Вижу веселую улыбку Алены. Встречаюсь с ней взглядом. Смотрим друг на друга, как заговорщики, а потом взрываемся громким смехом.

— Я не понял, — набычившись, тянет Сэм. Эх, говорил ему пахан: «Учись, сынок!».

— В песне поется «И не дышать над вашим чудом, мон ферран», — смутившись, поясняет Лариса.

— Архитектор такой, — поясняю небрежно. — Иссакиевский собор построил. Но это неважно, Лорик. Ты у нас красивая. Всегда такой и оставайся. А кто там что строил… Не забивай голову.

— Альберт, — смотрит на меня с укоризной невестка.

— Ну, ты правда у нас красивая. Я всегда говорю, повезло Сэму, — и, подхватившись с места, разливаю по бокалам шампанское. — Давайте за вас выпьем. Вы у нас показательная пара. Наследников только пахану нарожайте…

— А ты? — смотрит на меня в упор брат. Не догоняет…

— Да я никогда не женюсь, — тянусь к нему с бокалом.

Никогда! Если не завоюю Аленку, никто мне не нужен.

— Да ну?

— Ну да…

— Там уже началось, — кивает на ложу Алена.

— Идем, — поднимаюсь с места. Пропускаю свою даму вперед.

— Слышь, братан, — несется в спину тасочный голос Сэма.

— Потом, — мотаю головой.

И все начало второго отделения думаю, как затащить Алену к нам домой. Сегодня не ее смена. Завтра тоже. Если предложу, она точно откажется.

Поэтому придется что-то предпринять…

«Камаз, ты мне должен», — отправляю сообщение придурку, контролирующему район, где у Алены вырвали сумку.

«Да знаю я», — откликается Витя Осипов, в миру известный как Камаз.

«Хочешь по-быстрому отдать?» — печатаю в ответ.

«Само собой», — тут же приходит эсэмэска.

«Мост на Колхозной перекрой минут на пятнадцать», — отдаю распоряжение и тут же добавляю. — «Примерно через час. Я дам знать, когда. Сможешь?»

«Подумаю», — отвечает Витька. И я словно наяву вижу его одутловатое красное лицо.

«Сам встань раком или тезку своего поставь», — намекаю глумливо.

«А-а, я понял. Сейчас все будет, братан. Спасибо тебе!» — печатает Камаз и шлет кучу улыбающихся скобок, больше похожих на настриженные ногти.

На сцене Розенбаум поет про глухарей, а у меня на душе разливается тепло. Сразу после концерта мост перекроют. Если ехать в объезд в общежитие, можно опоздать к одиннадцати. Двери общаги закроются…

Подпеваю. Снова кошусь на Алену. Кажется, сожрал бы ее глазами.

Моя девочка во все глаза восхищенно смотрит на сцену и отвлекается, заслышав тихую вибрацию сотового.

«Олежка, любимый, не могу говорить. Мы с девочками на концерте Розенбаума. Случайно достался билетик», — печатает она. А я успеваю прочесть.

Смешно. Не потому что назвали девочкой. Похер.

Оказывается, моя Аленка не так уж проста. У нее есть тайны от жениха. И меня такой поворот устраивает.

«Надо ее телефон поставить на прослушку», — проскакивает в голове единственная трезвая мысль.

И, наконец, решить с Тюменью. Алена поедет к своему солдату. Вот только вопрос: разрешу ли я им трахаться?

В груди закипает гнев, сердце, кажется, перестает биться. А пальцы инстинктивно сжимаются в кулаки.

Выдыхаю, стараясь сдержаться.

Еще можно все переиграть. Дать заднюю. Собирался пахан, и не поехал никуда. Так бывает. Но где-то в глубине души я понимаю, что должен ее отпустить. Пусть съездит. Может, поссорятся они там?

Глава 20

— Альберт! — окликает моего спутника нарядно одетая дама, стоит нам только выйти из театра. Рядом уже паркуются дорогие иномарки. Забирают зрителей партера и лож, а простой народ с галерки спешит на автобус.

Замечаю краем глаза девчонок из нашей общаги. Они учатся на год старше, но живут в соседней комнате.

— Привет, — бросают они на ходу и оглядывают с любопытством мою компанию.

— Алена, иди в машину. Сэм, проводи, — приказывает Альберт. И никто не смеет ослушаться.

— Да. Сейчас, — кивает Семен. — Лариса, пойдем, — берет под руку жену, а другой лапищей приобнимает меня. — Пойдем, девчонки…

Сокурсницы сразу теряют интерес. Самый крутой парень остался беседовать с двумя ярко накрашенными матронами. У каждой на затылке кудрявый шиньон ниже плеч. Золото в ушах и на пальцах.

Что-то говорят Альберту. А он отвечает резко.

— Это же Римма Маслова! — восклицает Лара и тут же получает тычок локтем от Сэма.