Прощай! Люблю тебя до неба! - Виктория Борисовна Волкова

— Пойдем в дом, — тащит меня на руках Плехов. — Ты простудишься, сумасшедшая, — смеется тихо.

А я таю от счастья в руках любимого. И больше мне ничего не надо. Только Олег. Один-единственный на всю жизнь.

— Ого! Да у нас тут целый дворец! — оглядывается по сторонам Плехов. — Ну Жук! Ну молодец! Я с ним по гроб жизни не рассчитаюсь, — ставит меня на ноги в маленькой прихожей. Торопливо стаскивает шапку и шинель. — А чем это так вкусно пахнет? — ведет носом.

— Я картошки нажарила! — рапортую, обвивая руками могучую шею любимого.

— Как я люблю? — восхищенно тянет он.

— Конечно, — улыбаюсь во все тридцать два. Чмокаю Плехова в нос и бегу на кухню выключать картошку. — Юлия Петровна котлет обещала дать! — кричу оттуда.

— Да не надо. Я рыбы красной купил в магазине и буженину. Сейчас принесу. Я же пакет в во дворе оставил… И нарежу, — выходит из дома и тут же возвращается.

— Где тут руки помыть? — оглядывается он по сторонам. Заходит в выгороженную рядом ванную. Стукается темечком о косяк. — Блин, какие-то карлики строили, — смеется поморщившись.

— Больно? — подскакиваю к Олегу. Глажу по голове. Целую куда попало.

— Когда ты рядом, мне всегда кайфово, — сгребает меня в охапку Плехов. Прижимает к стене, жадно ведет руками по телу, потом по груди. И меня словно током бьет от желания. — Пойдем? — кивает на спальню.

— А как же?.. — оглядываюсь на горячую сковородку.

— Остынет как раз. Мы быстренько, — целует меня за ушком Олег. Прокладывает дорожку поцелуев по шее к груди. — Я соскучился, Ленка. Сил нет.

— Я тоже чуть с ума не сошла, — шепчу хрипло.

И отвлекаюсь на рингтон сотового.

— Подожди, отец звонит, — отстраняюсь неохотно. — Надо ответить. Папа ты сам знаешь какой… — кидаюсь к сумке, лежащей на стареньком комоде.

Выуживаю трубку, принимаю вызов и тут же слышу разъяренный голос отца.

— Ты что это учудила, Лена? Какого хрена потащилась в Тюмень? И не сказала никому ничего. Как ты могла? У матери сердце слабое. Ты хоть иногда о ком-то, кроме себя, думаешь?

— Откуда ты узнал? — охаю в ужасе.

— От верблюда, — рычит в трубку отец. — Твой верблюд Андрюхе похвастался. Идиот, мать его…

— Пап, все хорошо. Мы соскучились друг по другу, — скулю тихонечко. А в душе закипает самая настоящая ярость.

Еще говорят, что женщины болтушки. Нееет! Главные сплетники — мужчины.

— Ты где остановилась, Лена? — строго допрашивает меня отец. — Обратный билет есть?

— Олег снял флигель у друга. Стаса Жукова, — рапортую четко, по-военному. С отцом шутки плохи. Он меня любит до безумия и точно взгреет за эту выходку. А если про Валдаевых узнает, прибьет.

— Хорошо, — немного спокойнее выдыхает папа. — С билетом что? И как ты отпросилась в деканате? Тебя же отчислят, дочь…

— Все хорошо, пап. Правда, хорошо. Я послезавтра днем вернусь, — старательно обхожу тему билета. Зыркаю на Плехова недовольным взглядом. — И с деканатом все нормально, пап. Меня опустили, — тараторю сбивчиво.

— Ладно, — оттаивает папа. — Олень твой где?

— Олег рядом, — поправляю невольно.

— Дай ему телефон, — велит отец. Передаю. А дальше слышу «Как ты мог?» и трехэтажный мат, доносящийся из трубки.

— Василий Андреевич… Дядя Вася… — в сердцах бросает Олег. Краснеет словно рак. Ведет ладонью по широкому лбу, потом сжимает чуть пухлые губы. Нервно сглатывает и продолжает тихо и твердо. — Я осознаю. Косяк упорол… Больше такого не повторится. Лена тут под надежной охраной. С ней ничего не случится. И в аэропорт проводят… Да. Я вам обещаю, — заверяет он на прощанье. И закончив разговор, откидывает трубку на комод. — Фу-ух, пахан меня выдрал. Словно малолетку.

— Как он узнал? Ничего не понимаю, — всплескиваю горестно руками. Тереблю в пальцах расшитое узорчатое полотенце. И чуть не реву с горя. Все открылось. Абсолютно все!

Папе не составит труда узнать про рейс Тюмень-Агдальск. У него есть возможность выяснить, была я на борту, или летаю в Тюмень и обратно на зонтике, как Мэри Поппинс.

— Лен, тут я виноват, — садится на табурет Олег. Складывает руки в замок и покаянно признается. — Дрюл позвонил, когда я к тебе ехал. Ну, я на радостях и сообщил. Даже не думал, что он такое трепло.

— А ты не трепло? — бросаю едко. Откидываю прочь дурацкое полотенце, ухожу в ванную, хлопнув дверью. — Он мой брат, вообще-то! Вот и поднял всех на уши! А у тебя мозгов не хватило промолчать! — кричу напоследок.

«Хвастун хренов. И болтун!» — в сердцах думаю о Плехове. Язык без костей.

И что мне теперь делать? В какой аэропорт он собрался меня провожать? Наврал отцу. А папа этого не прощает.

— Лен, ну прости, — вламывается следом Плехов. — Дядя Вася, конечно, бешеный. Особенно если тебя касается. Но он отойдет, пока ты вернешься. И что он сделает? Ну, поорет. Мало он на кого орет, что ли? — прижимает меня к себе мой слишком наивный жених. Обнимает, тискает. Целует поспешно.

— Ладно, пойдем есть, — вздыхаю устало. — Картошка стынет. Ты хотел рыбу и мясо порезать…

— Да, Ленок, сейчас все сделаю, — чмокает меня в нос Олег. И взяв меня за руку, ведет на кухню.

А я пытаюсь понять, во что мне выльется эта поездка. Папа у меня не из тех людей, кто покричит и забудет. Последуют санкции. Обязательно последуют!

Глава 24

Без Алены я лезу на стену. Стоит только представить, как она там со своим Оленем, и сердце останавливается от ярости. Поехать бы в Тюмень, ворваться в сраный флигель на городской окраине. Снести с петель дверь и оторвать от придурка мою Алену…

Но нет… Приходится терпеть. Мне нужна она вся. Без остатка. Без дурацких страданий и мечтаний о солдате. Их нельзя просто так взять и разлучить. Только хуже сделаю. Она его любит. Аж глаза светятся, когда говорит о женихе. Поэтому надо действовать точно и аккуратно. Перетерпеть, если нужен результат.

Так часто в разборках бывает. Вроде складывается ситуация не в нашу пользу. Обоснуя у оппонентов больше. И пахан соглашается. Выносит решение, от которого невозможно отвертеться. А потом тихой сапой ведет в нужное русло. Вот и сейчас похожая история. Только на кону стоят не бабки, не репутация у клиентов, а моя собственная жизнь. Потеряю Алену, сам сгину ни за грош.

— Аль, — в кабинет вваливается мой помощник и дружбан Рома Извеков.

— Не называй меня так, — морщусь я. — Еще накличешь, блин.

— Да ладно… Мне бы такое погоняло зашло, — плюхается в кресло рядом Ромка. — Распечатки прислали. Все складывается в твою пользу,