«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев

с Соединенными Штатами, Британией и Советским Союзом. Представьте, если Советы и американцы будут действовать вместе, и Соединенные Штаты развернут военно-морские и авиационные базы, радиолокационные станции и т. д. на советской территории. Представьте, если базирующиеся во Владивостоке подводные лодки будут переведены в Соединенные Штаты. Это серьезно затруднит проведение морских операций. Чтобы избежать подобной ситуации, не следует планировать удар по Советской России, нужно готовиться к движению на юг. Флот не хотел бы провоцировать Советский Союз (выделено мной. – М.А.).

Мацуока. Вы сказали, что не опасаетесь войны с Соединенными Штатами и Британией. Тогда почему вы не желаете вовлечения в войну Советов?

Оикава. Если Советы выступят, это означает ведение войны дополнительно с еще одним государством, не так ли? Как бы то ни было, не следует предвосхищать будущее.

Мацуока. Разве я когда-либо говорил в подобном духе? Именно поэтому я считаю, что мы должны спешить и принять решение на основе принципов нашей национальной политики.

Когда Германия победит и завладеет Советским Союзом, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для нее. Мы должны либо пролить кровь, либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь. Вопрос в том, чего пожелает Япония, когда с Советским Союзом будет покончено. Германию, по всей вероятности, интересует, что собирается делать Япония. Неужели мы не вступим в войну, когда войска противника в Сибири будут переброшены на Запад? Разве не должны мы прибегнуть, по крайней мере, к демонстративным действиям?

Военный и военно-морской министры. Существует множество вариантов демонстративных действий. Тот факт, что наша империя занимает твердые позиции, сам по себе является демонстративным действием, не так ли? Разве мы не намерены реагировать подобным образом?

Мацуока. В любом случае, пожалуйста, поторопитесь и решите, что нам следует предпринять.

Некто. Что бы вы ни предпринимали, не допускайте поспешности в действиях»[641].

Еще в ноябре 1940 г. командующий Оборонительного района Мако вице-адмирал Такахаси Ибо настаивал: «Япония не может приостановить свой натиск в южном направлении… У нас нет другого выбора, как броситься в самую середину урагана. Это наш последний шанс для продвижения на юг»[642]. Призывы эти были тщетны. Ни одно правительство так и не решилось броситься «в середину урагана» на юге, пока Красная Армия не оказалась серьезным образом связанной Германией на западе. Даже генерал Койсо Куниаки, один из ярых сторонников «движения на юг», наиболее горячо в то время требовавший «решительных действий», в октябре 1940 г. предупреждал своих сторонников: «Осуществляя движение на юг против волков, надо остерегаться тигра с северных ворот»[643]. 22 июня 1941 г. коренным образом изменило обстановку, угроза «тигра у северных ворот» уже не воспринималась так остро, как ранее.

Мацуока, практически в единственном числе, выступал на заседаниях координационного комитета сторонником теории (принципа) «сибукаки»[644] – «недозрелой хурмы»: «Время спелой хурмы не пришло. Даже если хурма еще немного горчит, лучше стрясти ее с дерева». Но оппоненты Мацуоки стояли на позиции теории «умикаки» – «зрелой хурмы».

Итак, только Мацуока, архитектор пакта о нейтралитете, с 22 июня настойчиво добивался немедленного вступления Японии в войну с Советским Союзом. Чем были продиктованы столь непоследовательные и импульсивные действия Мацуоки, ведь Германия еще не призвала Японию выступить против Советского Союза? «Почему он так поступил? Современники, а затем историки терялись в догадках. Поверил в неминуемый успех блицкрига и решил „не опоздать на автобус“…? Стремился любой ценой войти в историю, понимая, что туберкулез делает свое дело? Слегка повредился рассудком от головокружительного развития событий, как прямо говорил его главный антагонист Хиранума?»[645]. «Определяющей чертой характера Мацуока надо признать его поистине маниакальное славолюбие и стремление к личным триумфам, о последствиях которых он не всегда задумывался»[646]. «Мацуока был гений, динамичный и сумасбродный, – писал после войны его бывший помощник Касэ. – Его мысль работала быстро, как молния… Но он часто противоречил самому себе. Для него… последовательность была уделом посредственностей»[647].

В тот же день – 25 июня – координационный комитет принял Программу политики в отношении Французского Индокитая и Таиланда, представленную на рассмотрение комитета военным и военно-морским отделами императорской ставки:

«1. Учитывая современную общую обстановку, империя на основе установленного курса форсирует политику продвижения в южную часть Французского Индокитая, в частности, в кратчайший срок устанавливает между Японией и Французским Индокитаем отношения военного сотрудничества с целью обеспечить безопасность и оборону Французского Индокитая.

2. На основе установления отношений военного сотрудничества с Французским Индокитаем империя выдвигает следующие требования:

а) создание или использование авиационных баз, портовых сооружений в установленных районах Французского Индокитая, а также размещение необходимых войск в южной части Французского Индокитая;

б) обеспечение удобного размещения и надежного снабжения императорских войск.

2. Для удовлетворения указанных требований империя приступает к дипломатическим переговорам.

3. Если правительство Франции или власти Французского Индокитая не согласятся на наши требования, для достижения своих намерений применим вооруженную силу.

4. В этих целях следует готовиться к отправке войск»[648].

25 июня императорской ставкой был также утвержден разработанный генеральным штабом армии график (уже цитировавшийся) подготовки к войне, ее развязывания и победоносного завершения:

25 июня военный атташе при посольстве СССР в Японии Гущенко – «Икар» – сообщил начальнику Разведывательного управления Генштаба Красной Армии «данные о позиции Японского правительства в связи с войной Германии против Советского Союза»:

«Токио По телеграфу

25 июня 1941 г.

Из разговоров, моих и работников, с японцами установил:

1. Для простого народа и интеллигенции выступление Германии против СССР было полной неожиданностью. Они рассказывали, что когда банковские служащие Иокогамы узнали об этом событии, то многие из них говорили: „Пришло такое время, что если призовут в армию, то не будем знать, на кого направлять ружье, ибо непонятно, кто враг, а кто друг“.

2. Эта категория людей ясно понимает, что наступающей стороной является гитлеризм, порвавший договор, как простую бумажку, а отсюда – верить Гитлеру нельзя.

3. Оценивая взаимоотношения Японии и СССР, простой народ и интеллигенция говорят: Япония не может воевать против СССР, от этой войны она не может получить ничего, следовательно, воевать в пользу Германии могут только дураки. Мы получили экономические выгоды от торговли на основании заключенных договоров. Мы воюем уже четыре года, мы устали. Денег нет, все дорого, и ничего нет, зарплата уже почти не обеспечивает прожиточного минимума. Это ярко показала иокогамская демонстрация в мае против закрытия порта, где было арестовано 300 человек.

4. На усиленно развернувшуюся пропаганду немцев, которая заполняет газеты до 75 % всех статей, простые люди читают и удивляются: „Как Германия сильна – 2000 самолетов сбила!“, верят в написанное. Люди, способные мыслить, говорят: