Запретный предел - Андрей Вячеславович Шевченко

— За поворотом коридора третья дверь справа.

Дилль отправился туда и вскоре входил в указанную комнату. Окна были занавешены тёмными шторами, а в воздухе витал густой запах травяных настоек и мазей. На широкой кровати лежал Гунвальд, неподалёку на складном стуле клевал носом старичок-лекарь. Дилль подошёл к кровати. Голова каршарца была в жёлтых от мазей бинтах, грудь и руки тоже — сейчас Гунвальд выглядел братом-близнецом Тео.

— Гунвальд, — тихо сказал Дилль, но каршарец не откликнулся.

Зато проснулся лекарь и подскочил со стула.

— Извините, сударь, я задремал, — лекарь протёр сонные глаза и спросил: — А вы кто такой? Посторонним сюда нельзя — так Её Величество распорядилась.

— Я — его друг. Как он?

— Другу, наверное, можно, — лекарь плюхнулся обратно на стул. — Честно сказать — плохо. Удар был такой силы, что у него грудина треснула. Лицо превратилось к кровавый блин. Обе руки сломаны, каждая не меньше, чем в двух местах. Внутренности тоже повреждены. Я сделал всё, что мог. Он — необычный человек. Другого удар такой силы убил бы на месте.

— Он — каршарец, — с печальной гордостью сказал Дилль. — Маги-врачеватели его смотрели?

— Да что вы, сударь? — удивился лекарь. — Они от Его Величества не отходят ни на минуту. Как только один теряет силы, его тут же меняет другой. Ваш друг, если и выживет без помощи врачевателей, то останется калекой.

Лицо Дилля окаменело. Гунвальд, в котором жизнь всегда плескала через край, будет калекой? Могучий каршарец, одним своим видом ввергающий врагов в ужас, будет ползать на искалеченных ногах и протягивать скрюченную руку, прося милостыню? Не бывать этому!

— Но, сказать честно, я не вижу шансов даже на такой исход, — продолжал лекарь. — Боюсь, ему недолго осталось.

— Сколько он ещё выдержит? — глухо спросил Дилль.

— Думаю, ещё столько же, но не больше.

— То есть, грубо говоря, неделю?

— Да. Плюс минус пару дней. Вы хотите ему гроб заказать?

— Тьфу, типун тебе на язык! — выругался Дилль. — Слушай меня внимательно: сиди около него круглыми сутками, делай, что хочешь, но Гунвальд должен дожить до того времени, когда врачеватели смогут помочь ему. Ты меня понял?

— Я и без ваших указаний всё это делаю, — оскорбился лекарь.

— Извиняюсь, просто я очень волнуюсь за друга. Если сумеешь дотянуть Гунвальда, я… — он лихорадочно захлопал по бокам, но вспомнил, что кошель не носил с собой со времён Арьена. — Сотня золотых оксов устроит?

— Сколько? — вылупил глаза старичок.

— Сделай то, о чём я прошу, и сотня золотых твоя.

— Я постараюсь.

— Не постарайся, а сделай! — жёстко сказал Дилль. — Приведи помощников, скупи все немагические лекарства, но сделай так, чтобы он прожил ещё десять дней.

Старичок клятвенно пообещал выполнить приказ. Дилль бросил взгляд на Гунвальда и вернулся в королевскую опочивальню. Врачеватели у постели короля были уже другие — видимо, отдохнувшая смена. Монахи продолжали молитву, а архиепископ Одборгский слушал всё ещё споривших Адельядо и Мернаэля.

— …ты так говоришь, словно знаешь, какое заклятье он наслал на Его Величество. А без этого мы не сумеем определить изменённый вариант.

— Не знаю. Но подобных заклятий не так уж и много. Мне нужно попасть в Академию — возможно, дневники и записи Гвинарда уцелели. Од… э-э, ваше святейшество, нет ли у вас каких-нибудь амулетов против нежити? Всё-таки это больше ваша специализация.

Архиепископ поджал губы и задумался.

— Есть. Вопрос в другом: будут ли они действовать в свете последних событий?

Дилль решительно направился к высшим магам и архиепископу.

— Ваша премудрость, разрешите обратиться к мастеру Мернаэлю?

Гроссмейстер недовольно нахмурился, а Мернаэль побагровел от гнева.

— Мальчишка! Как ты смеешь врываться в наш разговор? Давно штрафы не отрабатывал?

— Ваша мудрость, — спокойно сказал Дилль, — прошу вас оказать помощь королевскому телохранителю. Он тут неподалёку. Лекари его обмазали мазями, но нужна помощь настоящего врачевателя, иначе он умрёт.

— Какая наглость! — почти в полный голос воскликнул Мернаэль. — Ваша премудрость, что вы намерены делать с этим нахалом?

— Так, ну-ка оба — вон отсюда! — распорядился гроссмейстер и, подавая им пример, первым вышел в коридор. — Адепт Диллитон, ты что себе позволяешь? Или возомнил себя гроссмейстером, что пытаешься приказывать высшему мастеру? Так я быстро тебя избавлю от подобных мыслей. И много ещё от чего.

— Ваша премудрость, я готов понести любое наказание, но врачеватели должны оказать помощь Гунвальду, — твёрдо сказал Дилль.

— А ты знаешь, что сейчас все, кто имеет хоть небольшие врачебные умения, находятся здесь, во дворце? Даже Эрстан, хотя генерал Куберт был категорически против. И что Его Величество не умер только потому, что они непрерывно вливают в него свои жизненные силы. И что долго так продолжаться не может, потому что врачеватели не успевают восстанавливаться, — гроссмейстер говорил уже в полный голос. Гвардейцы у дверей на всякий случай расступились в стороны — вдруг старый маг начнёт швыряться чем-нибудь магическим? — А ты хочешь, чтобы они прекратили поддерживать короля и занялись каким-то каршарцем?

— Но мастер Мернаэль не участвует в этом, он мог бы хоть немного поддержать Гунвальда.

— Не тебе решать, кто чем должен заниматься, — сурово сказал Адельядо. — Сейчас главное — поддержать жизнь короля, поэтому каждый врачеватель на счету.

— Тогда научите меня, — не отступался Дилль. — Научите, как передавать жизненные силы, и я сам помогу Гунвальду.

— Я всегда подозревал, что ты — полный дурень, — уже не так громко сказал гроссмейстер. — Ты ведь не врачеватель, а боевой маг. Твоя энергия служит для уничтожения, и от неё пациент сгорит до пепла.

— А биомагия? У меня есть биомагия.

— Биомагия разрушения, не забывай добавлять. Чтобы созидать, а не разрушать, нужно долго учиться. Нет, если ты хочешь превратить каршарца в кучу гниющей плоти — действуй. Возьми свой посох, разозлись, и твой друг моментально перевоплотится.

— Тогда я отправлюсь к тилисцам и выкраду у них врачевателя, — Дилль насупился. — И никто не посмеет мне сказать…

— Умолкни, болван! — в голосе гроссмейстера появились нотки настоящего гнева. — Считаешь себя всесильным сверхмагом? К тилисцам он отправится… Не может Мернаэль сейчас тратить силы ни на кого другого. Если мы сумеем найти в Академии записи Гвинарда, то Мернаэль останется единственным из сильных врачевателей, кто сумеет применить обращённое некромагическое заклятье. Остальные высшие мастера, и я в том числе, пока на это не способны.

— Пусть мастер Мернаэль хоть немного поможет Гунвальду, а в вашем некромагическом заклятьи я тоже могу поучаствовать, — упрямо заявил Дилль. — Гвинард как-то заставил меня оживить мёртвую руку, поэтому я помогу мастеру Мернаэлю, если он поможет Гунвальду.

— Он ещё торгуется! — в негодовании воскликнул Мернаэль, а гроссмейстер удивлённо спросил:

— Что ты сделал?

— Раз тридцать прочитал какое-то некромагическое