Скифская история. Издание и исследование А. П. Богданова - Андрей Иванович Лызлов

Ознакомительный фрагментармия Ромодановского, еще в середине июня соединившаяся с 30 тысячами казаков Самойловича и донцами, совершала странные маневры вдоль Днепра, переправившись на правый берег лишь при приближении турок. 9 июля, когда Кара-Мустафа приступил к осаде Чигирина, Г.И. Косагов по приказу провел в крепость еще 2200 человек подкрепления, оставив укрепленный лагерь над бродом через Тясьмин, немедленно занятый татарами, и отступил к главной армии. Странное поведение известного отвагой полковника, который с этого момента надолго исчезает из военных сводок, было заслонено от глаз современников и потомков еще более изумительными решениями Г.Г. Ромодановского. Упомянутый 10‑тысячный отряд татар, наткнувшись на равный по численности корпус думного генерала В.А. Змеева (полки рейтар, драгун и солдат), в панике бежал, но русские не стали занимать Тясьминский брод, необходимый для сообщений с осажденными в Чигирине.

Оправившись от изумления, Кара-Мустафа 12 июля бросил в атаку 20‑тысячный турецкий корпус и Крымскую орду. Полки Змеева отступили под зверским натиском, но когда неприятель был остановлен огнем Пушкарского полка С.Ф. Грибоедова – оправились и контратаковали. Турки и татары бежали с поля – преследования не было. Они неудачно атаковали 15 июля – Ромодановский стоял как вкопанный, не делая ни шагу к Чигирину.

Согласно официальной версии, командующий по царскому указу ждал подкрепления от князя К.М. Черкасского, отправленного вербовать калмык и прочих в легкую кавалерию. И впрямь, 28 июля Черкасский привел от 2 до 4 тысяч «бедных, голодных и оборванных наездников» на фронт, где даже регулярная конница русских и турок в основном держалась в резервах. 31 июля Ромодановский начал движение к Чигирину, в котором уже три недели шли жесточайшие бои с применением самого передового фортификационного, минного и артиллерийского искусства.

Турки использовали сопровождение атаки перемещаемым в глубь обороны артиллерийским огнем через головы наступающих, гранаты и штурмовые отряды. Ежедневно на Чигирин обрушивалось до тысячи ядер и бомб. Русские совершали такие чудеса, что, согласно французским источникам, Кара-Мустафа вынес на военный совет решение снять осаду. Однако турецко-крымские командиры, памятуя о сильном изменении состава своей корпорации после ретирады Ибрагим-паши, решились не только продолжать штурм крепости, но и занять господствующие высоты на другом берегу Тясьмина.

Этим было предопределено кровавое сражение за «Чигиринские горы» (высоты над Тясьмином вокруг Стрелковой горы), на которые круто поднимался с приднепровской равнины Кувечинский взвоз. 31 июля янычарские корпуса Каплан-паши и Кер-Гасан-паши, окопавшиеся на высотах с 50 пушками и усиленные отрядами татар, открыли огонь по русским, продвигавшимся по Кувечинскому взвозу к переправе через Тясьмин. В ночь на 1 августа атака на высоты не удалась. Вскоре оказалось, что условия местности не позволяют русским поддержать штурм артиллерией.

Вся тяжесть боев легла на регулярную пехоту: прежде всего правофланговые дивизии генерал-поручика А.А. Шепелева и генерал-майора М.О. Кровкова (6 тысяч солдат). Несколько атак было отбито, но русские не отступились. Под ужасным огнем неприятеля генералы повели солдат в бой, выйдя перед строем и надев шляпы на шпаги. Янычары потеряли ретраншементы и батареи, бросили лагерь и даже бунчук, но Каплан-паша, собрав резервы, отрезал русских на горе.

Шепелев, срубивший шпагой бунчук паши, был ранен. Построившись вокруг него в каре, солдаты стойко оборонялись, дожидаясь подхода главных сил. У них осталось мало боеприпасов, но помогали пушки, втащенные на гору руками. Резервный корпус думного генерала В.А. Змеева ужаснулся новому штурму, но 9 стрелецких полков (6 тыс. человек) центра армии Ромодановского вовремя пришли на помощь солдатам. За стрельцами на взвоз взлетела конница Змеева.

3 августа защитники Чигирина наблюдали паническое бегство турок, преследуемых русской кавалерией, к горящим мостам через Тясьмин. Казаки Самойловича с левого фланга армии Ромодановского ворвались уже в главный турецкий лагерь, отряды Косагова и генерала Вульфа заняли острова на Тясьмине. И тут российская армия, стоявшая буквально в трех верстах от Чигирина, будто заснула.

Героический комендант крепости окольничий И.И. Ржевский, наблюдавший сражение со стен Чигирина, был сражен турецким ядром. Возглавивший оборону генерал-майор Патрик Гордон напрасно просил Ромодановского ослабить турецкий натиск на крепость, атаковав лагерь визиря. Командующий не шелохнулся даже 11 августа, когда турки взорвали подкопы и взяли нижний город, где эскадроны полковника фон Вестгофа, прикрывая бегство казаков, полегли почти целиком. Всего с четырьмя полками Гордон отстоял замок, отбил ворота нижнего города и восстановив переправу, по которой должна была прийти помощь.

Вместо подмоги его войска порознь, без ведома коменданта, получили приказ Ромодановского сдать крепость. Бездарная эвакуация привела к гибели более 600 человек, тогда как за всю осаду русские потеряли убитыми 1300. Гордон, отказавшийся покидать свой пост без письменного приказа и не уничтожив тяжелое вооружение, в ночь на 12 августа пробился к переправе последним из прорвавшихся. Отрезанные в замке взорвали пороховые погреба. Ромодановский, от которого храбрый шотландец потребовал объясниться, не смог ответить ни слова…

Командующий в отличном порядке отвел армию к Днепру, отбив по пути все атаки турок и татар. У старой переправы через Днепр он простоял с 14 по 17 августа, как бы ожидая сосредоточения вокруг войск Кара-Мустафы. Затем русские и малоросские полки дружно атаковали, обратили неприятеля в беспорядочное бегство и, подобрав трофеи, без помех ушли на Левобережье. Визирь, подсчитав потери и сравняв с землей остатки Чигирина, также удалился с театра боевых действий в сторону Буга, на котором, правда, запорожский атаман Иван Серко сжег мосты.

За Днепром Ромодановский подал в отставку; отводить войска на зимние квартиры пришлось уже В.В. Голицыну[185]. В глазах армии и народа славный воевода был обесчещен, о его «измене» ходили самые дикие слухи. 15 мая 1682 г. князь Григорий Григорьевич Ромодановский был разорван на части, защищая царский дворец от разъяренных стрельцов и солдат. Его сын Михаил, служивший помощником отца, чудом избежал позорной смерти (и позже был обвинен Петром в сговоре со стрельцами!). Оба унесли в могилу тайну падения Чигирина по прямому указу царя Федора Алексеевича, повелевшего им держать все в секрете[186].

Именной, то есть принятый без обсуждения в Думе указ государя от 11 июля 1678 г. говорил о разрушении Чигирина без обиняков: командующему с сыном предписывалось вступить в переговоры с Кара-Мустафой для восстановления «исконной братской дружбы и любви» между царем и султаном. «Буде никакими мерами до покоя доступить, кроме Чигирина, визирь не похочет, – приказывал Федор Алексеевич, – и вам бы хотя то учинить, чтоб тот Чигирин, для учинения во обеих сторонах вечного мира, свестъ, и впредь на том месте … городов не строить».

Единственная предосторожность предписывалась князьям Ромодановским: «того смотреть и остерегать накрепко, чтоб то чигиринское сведение не противно было малороссийским жителям». Для