Василий Чуйков - Николай Александрович Карташов

не только большие, но и достаточные средства. Из-за скудной казны вместо армий создавались стрелковые корпуса как высшие тактические соединения сухопутных войск. В стрелковых дивизиях упразднялись бригады, которые преобразовывались в полки, а полки соответственно в батальоны. Одновременно шла массовая демобилизация. В города и села – к семьям, к плугам, к станкам возвращались тысячи бойцов, отслужившие свой срок или отвоевавшие свое на фронтах Гражданской войны.

Кто должен был остаться в армейских рядах из командирского состава, четко определил приказ Реввоенсовета Республики № 504 от 1 марта 1921 года:

1. В основу оценки соответствия лиц комсостава занимаемым должностям и представления к продвижению… ставить боевые качества и преданность Советской власти. Если аттестуемый начальник в своей настоящей должности был способен управлять своей частью при боевой обстановке революционной войны и при этом проявил себя преданным работником Советской власти, то это вполне определяет как его пригодность к занимаемой должности, так и возможность продвижения на высшую…

2. С особым вниманием относиться к оценке тех начальников, которые выдвинулись на командные должности из красноармейской среды во время революционной войны… они особенно ценны для армии. Если теоретические познания в военном деле этих лиц невелики, то необходимо стремиться поднять их военное образование…

3. Не допускать, чтобы лица комсостава, не имеющие боевого стажа, но опытные в деле обучения войск… получали бы преимущества перед начальниками, проявившими особые способности к управлению войсками в боевой обстановке…

Чуйков в полной мере соответствовал требованиям этого приказа. Он делом доказал свои боевые качества, преданность советской власти и вышел в командиры из красноармейской среды. Таким образом, его ближайшее будущее было предопределено. Чуйкова не только оставили в армии, но предложили поехать учиться в Военную академию. Он без раздумий согласился, поскольку стремление учиться было огромным.

Осенью 1921 года Чуйков, «как имеющий боевой и революционный стаж», был зачислен слушателем подготовительного отделения Военной академии Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). С грустью он расставался с однополчанами, с кем ходил в штыковые атаки, делил поровну тяготы и невзгоды фронтовой жизни. Чуйкову было приятно провести свой последний вечер с боевыми друзьями. Даже немного расстроился от добрых слов и пожеланий в свой адрес. На прощание, как водится, были крепкие объятия и рукопожатия. Частица сердца Чуйкова осталась в полку, где прошло его становление как командира полка. Так всегда бывает в жизни любого человека, военного в особенности, когда пройден ее определенный этап. Впереди был новый, по нему Чуйков пошел дальше, к очередным высотам службы.

Глава 4

Под оперативным псевдонимом Карпов

Как и многие мои сверстники, я садился за книгу, чтобы «грызть гранит науки». Чтобы по-настоящему служить Родине, надо было учиться. Этот лозунг предопределил и мой жизненный путь на многие годы. Так закончилась для меня Гражданская война и вместе с нею тревожная молодость.

В.И. Чуйков

Москва встретила Чуйкова осенней прохладой. Резкий ветер гнал по улицам и переулкам рои опавших с деревьев листьев, обрывки газет и мелкого мусора. Громко звенели по рельсам трамваи. На Тверской, в Охотном Ряду бурлило пестрое многолюдье, растекавшееся бурными потоками и небольшими ручьями по конторам, учреждениям, магазинам… Из мелких лавок тянуло ароматами квашеной капусты и соленых огурцов, а трактиры источали аппетитные запахи жаренного мяса.

Обилие еды вызвало у Чуйкова раздражение, поскольку в стране свирепствовала бесхлебица, вызванная страшной засухой. Невольно вспомнился и Западный фронт. Фунт хлеба и приварок из сушеных овощей без рыбы и мяса – вот и весь дневной рацион его бойцов. На «десерт» – черника, которую они собирали на белорусских и польских болотах. В столице, похоже, народ не голодал.

Военная академия РККА располагалась в бывшем Охотничьем клубе на Воздвиженке. Это было первое высшее военно-учебное заведение Советской России, созданное в 1918 году. Тут же, неподалеку от академии, на Знаменке, в Лесном и Ваганьковском переулках, находились общежития для профессорско-преподавательского состава и слушателей.

В соответствии с приказом РВСР № 1968 с 1921 года на Военную академию возлагалась задача подготовки для Красной армии квалифицированных работников Генерального штаба, способных руководить красными войсками на войне и подготовкой их в мирное время; сплотить армию единством взглядов и политических убеждений; ускорить проведение в РККА единоначалия.

С приподнятым чувством 3 октября – именно в этот день начались занятия – Чуйков перешагнул порог академии. Настроение было праздничное, на лице и в глазах читалась нескрываемая радость. Душевное состояние Чуйкова можно было понять без всяких пояснений: он, простой крестьянский парень из Тульской губернии, слушатель главного военно-учебного заведения страны! Подобные чувства испытывали и его новые товарищи. Но парта – не кавалерийское седло, ручка – не шашка, указка – не штык. Испытание боем Чуйков выдержал с честью, теперь его предстояло выдержать учебой.

Вот что писал о слушателях набора 1921 года помощник начальника академии по политчасти Л.Ф. Печерский: «Съехалось, если я не ошибаюсь, около 700 человек. Здесь были представлены все классы, все школы и все фронты. Подавляющее большинство были коммунисты из рабочих, крестьян и интеллигенции. Первый набор, после ликвидации всех фронтов, собрал массу весьма ценного боевого материала. Но огромная часть не обладала достаточной подготовкой, представляя в то же время огромный боевой опыт… Пусть они мало подготовлены были в общеобразовательном отношении, но они явились в академию с поля гражданской войны. То не были проведшие несколько лет в царской казарме подпоручики, поручики и штабс-капитаны. На руках многих из них еще свежи были следы молота и серпа, который они выпустили только лишь в бурные дни рабоче-крестьянского восстания 17-го года. У многих из них еще не совсем зажили свежие раны, нанесенные им их классовыми врагами на полях Сибири, Украины, Крыма и Кубани».

Правда, внешний вид новоиспеченных «академиков» был далеко не парадным. Складывалось такое впечатление, что они собрались на бал-маскарад. Так разношерстно все были одеты и обуты. Шинели Красной армии с клапанами-застежками соседствовали с шинелями старой армии. Часть слушателей щеголяла в кожаных тужурках и галифе различных цветов. Обувь тоже имела отличия. У одних слушателей были хромовые сапоги, у других – английские ботинки, у третьих – ботинки, но с обмотками. Что касается головных уборов, то и здесь отсутствовало единообразие. Кто в фуражке, кто в буденовке, кто в папахе…

Ничего удивительного в этом не было. Новая форма в Красной армии, хотя и была введена, но ее катастрофически не хватало. Для того чтобы одеть несколько миллионов человек, требовались огромные ресурсы: и материальные, и технические, и людские. А их в условиях войны, по определению, не могло и быть. Тем не менее обмундирование постепенно поступало в войска. В этом плане Чуйкову повезло. Перед отъездом в Москву он получил новую форму. Она сидела на нем ладно, подчеркивая его стройность, подтянутость и безукоризненную выправку.

Потекли учебные будни. Занятия начинались ежедневно с 10 часов и заканчивались к 17. Академический час длился 40 минут. Питание слушателей было организовано тут же, при академии. По тем временам слушателей кормили просто по-барски. Им выдавали на день два фунта хлеба, несколько золотников сахара, пшенную кашу и воблу. Также 2–3 раза в неделю они ели мясо, но в основном конину.

Программа обучения была насыщенной. В соответствии с ней Чуйков и его товарищи изучали стратегию, военную философию, тактику всех родов войск и общую тактику, историю военного искусства, историю всемирной войны (1914–1918 годов), военную географию, военно-инженерное дело, военную администрацию, военную геодезию (топографию), международное право, историю цивилизации народов, психологию… В обязательном порядке слушатели должны были изучать два иностранных языка, в том числе немецкий, как основной.

Однако трудности встречались на каждом шагу. Бедственное положение страны накладывало свой отпечаток на учебу будущих генералов и маршалов. Слушатель академии тех лет, а впоследствии маршал Советского Союза К.А. Мерецков, в своей книге «На службе народу» так описывает академические будни:

В аудиториях мест не хватало. Поэтому слушатели торопились занять себе на скамье место. Порой в одном углу комнаты чертили рельефы, в другом анализировали схему битвы при Бородино, в третьем изучали факультативно немецкий язык, а в четвертом заседавшая там хозяйственная комиссия решала, стоит ли давать в общежитие слушателю тумбочку. В этих аудиториях мы ежедневно слушали по четыре лекции и проводили еще по два практических занятия. После того как на черном