Рёв пламени. Академия. - Влад Латипов

в ладонь — полдела. Настоящий рубеж — вытолкнуть её наружу. И вот тут начался настоящий ад. Я сидел на арене, напрягался до дрожи в мышцах, фокусировался до мутных пятен перед глазами… и всё без толку. Энергия будто упиралась в невидимую стену — она крутилась внутри, дёргалась, но наружу не шла. Как будто что-то мешало. Или я делал что-то не так. Или не понимал, что именно должно произойти. И так — раз за разом.

На четвёртый день начали получаться первые искры у других. Один из водников вызвал мелкие капли что брызнули ему в лицо, другой — вспыхнул тёплым светом в ладони. А я всё сидел, как идиот, с вытянутой рукой и тупо чувствовал, как внутри всё горит и шевелится… но не выходит.

На пятый день на улице стало холодно. Ветер срывался с крыши арены и пронизывал насквозь. Я уже почти терял терпение, ладонь горела от напряжения, пальцы дрожали. И вдруг что-то щёлкнуло. Не в голове — внутри. Как будто задвижку сорвало.

Я не почувствовал, как пошла энергия — я это увидел. Яркая вспышка, вырвавшаяся из ладони, ударила в воздух передо мной, и упала вокруг меня кольцом пламени. Жарким. Настоящим. Я отшатнулся, не понимая, что произошло. Все вокруг замерли. Кто-то выругался.

Тишину нарушил голос Татьяны:

— Вот это я понимаю.

Я поднял взгляд — она стояла в нескольких метрах, прищурившись.

— Поздравляю, Крапивин. Похоже, ты у нас и правда не пустышка.

Однако, на этом для меня ничего не закончилось. Внезапно меня скрутило от резкой боли в груди — такой острой, что я даже не сразу понял, что происходит. Казалось, будто сердце кто-то сжал в кулаке и начал медленно, с наслаждением выдавливать. Я захрипел, потом заорал — громко, хрипло, почти по-звериному. Меня выкрутило, я рухнул на песок и начал кататься, хватаясь за грудь.

Наконец я с трудом пришел в себя, первое что увидел, как надо мной склонилась Татьяна. Её лицо было напряжённым, в глазах — беспокойство, граничащее с тревогой. Она смотрела не на меня, а вглубь, будто пыталась увидеть, что там рвётся на волю. Несколько секунд молчания — и вдруг, она резко скомандовала:

— ЖИВО ВСЕ СВАЛИЛИ С АРЕНЫ! НА ТРИБУНЫ! БЕГОМ!

Голос её резанул по ушам, остальные ученики, что уже столпились вокруг нас, шарахнулись в стороны, кто-то растерянно оглядывался, но вскоре все уже бежали к выходу с манежа. А меня в этот момент скрутило снова — волна боли была ещё сильнее, чем в первый раз. Я захрипел, выгнулся, как на судорогах… И в следующее мгновение всё исчезло в ослепительной вспышке.

А потом я взорвался. Или что-то внутри меня — взорвалось.

Глава 8

Инструктор Агатова

Татьяна Агатова заметила неладное почти сразу. Николая скрутило так резко, что он упал на колени, вцепившись руками в грудь. Он орал, а песок под ним начал дрожать. Это был не обычный срыв новичка — в этом крике было нечто другое. Она мгновенно уловила усиливающиеся волны магии, исходящие от парня: мощные, жаркие, дикие.

Прорыв. Чистый, неконтролируемый прорыв.

— ЖИВО ВСЕ СВАЛИЛИ С АРЕНЫ! — рявкнула она, моментально активируя личную защиту.

На её коже тонким слоем легла серебристая плёнка щита, а в следующий миг она уже выстраивала перед собой дополнительную преграду — стихийный щит. Второй щит она метнула к Николаю, оборачивая его куполом: попыталась купировать выбивающуюся из него силу, чтобы сдержать взрыв. Но магия огня, что клокотала в его теле, не желала подчиняться.

Щит вокруг него сгорел за секунды, даже не затормозив вспышку.

Татьяна стиснула зубы. Крапивин был слишком силен, ее ранга едва хватало, что бы сдержать вспышку.

Парня снова скрутило, сильнее прежнего. Из его тела во все стороны брызнули алые искры, а вокруг уже чувствовалось удушающее тепло. Песок под ним начал оплавляться. И в следующее мгновение всё взорвалось: не огнём — импульсом чистой силы. Песок и пыль взметнулись в воздух, как от взрывной волны, пол арены углубился, будто под ним разорвали бомбу.

Татьяну отбросило назад, но благодаря защитным щитам она удержалась на ногах, проскользив по песку несколько метров. Пламя не коснулось её — только воздух вокруг был таким горячим, что каждый вдох жёг лёгкие.

Когда дым и пыль начали оседать, арена казалась выжженной. Песок под ногами почернел, в воздухе висел густой запах гари и расплавленного камня. Из потрескавшейся земли вяло поднимались тонкие струйки горячего пара.

В самом центре образовавшейся воронки лежал Николай Крапивин. Его одежда была разорвана и обуглена, кожа покрыта следами копоти, но он, к счастью, был жив — его грудная клетка едва заметно поднималась.

Татьяна уже стояла наготове: личная защита вспыхнула, вырастая невидимой сферой вокруг неё. Она наложила вокруг парня дополнительные щиты, локализуя остаточные волны магии. Воздух всё ещё искрил, словно сама реальность пыталась прийти в себя после выброса.

Он прорвался.

Крапивин пересёк грань — поднялся на шестую ступень.

А вспышка была такой силы, что на миг Татьяне показалось — он мог дотянуться и до седьмой.

Она осторожно подошла ближе, контролируя пространство вокруг, чувствуя, как в каждом её движении сквозит напряжение. Чуть что — ещё один неконтролируемый выброс, и он утащит половину стадиона к чёртовой матери.

Татьяна тяжело выдохнула, стараясь не показать дрожь в руках. Больше всего в такие моменты хотелось заорать: «Какого хрена этот пацан вообще ещё жив?!» — но она только потянулась к рации.

— Медпункт! Срочно на седьмую арену! Состояние тяжёлое, одарённый без сознания, признаки пробоя на высшую ступень!

Ответа не пришлось долго ждать — через несколько секунд динамик рации треснул резким сигналом подтверждения. Служба уже выехала.

Татьяна же опустилась на одно колено рядом с Крапивиным, продолжая держать защиту. Сквозь шум в ушах и звон остаточной магии ей чудилось, будто сам воздух вокруг Николая плавится, мерцая бледными отсветами. Это были остатки новой силы, только-только пробудившейся. Она посмотрела на его лицо — даже сквозь сажу оно выглядело почти мирным.

— Чёрт тебя дери, пацан… — подумала она, не без странной смеси раздражения, уважения и… страха. — Если ты выживешь в этом гадюшнике, даже боюсь представить в какого монстра ты превратишься.

Николай

Сознание возвращалось рывками, словно я всплывал со дна ледяного озера. Сперва были только обрывки звуков: чей-то голос над ухом, шорох шагов, приглушённые команды. Потом пришли ощущения — боль в каждой клетке