Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin

ее придется уступить, если поведение колонов поставит под угрозу внутриполитическое урегулирование во Франции. Это всегда было гораздо важнее, чем судьба "pieds noirs", не все из которых могли претендовать на французское происхождение, и чувства "Armee d'Afrique", чьи взгляды не обязательно отражали взгляды военных в целом, особенно военно-воздушных сил. В-четвертых, он ни в коем случае не собирался позволить историческим чувствам - тому факту, что колонии пришли к поддержке Свободных французов во время Второй мировой войны, - омрачить его суждения. В этом отношении он мог вспомнить, что Алжир упорно придерживался петенизма и жирондизма. Способность преодолевать эмоциональные привязанности, хотя и не всегда из состояния отчаяния, вызванного варварством событий в Алжире, проявлялась на протяжении всего кризиса, и ее заметно не было среди тех, кто стремился сохранить Алжир французским. Некоторые историки приводят следующий анекдот. Когда ему сообщили, что pieds noirs страдают, он резко ответил: "Ну что ж, тогда вы будете страдать". В другом случае он назвал поселенцев "болтунами".

Если внимательно присмотреться и прислушаться к интонациям его голоса, то такие мысли, особенно его предпочтение Алжира стать частью Французского союза, можно обнаружить в знаменитой телевизионной речи де Голля от 16 сентября 1959 года. В ней он объявил, что будущее Алжира заключается в "самоопределении", которое должно быть реализовано одним из трех решений - они будут вынесены на референдум через четыре года, когда утихнет напряжение и установится мир. Альтернативами были "отделение", под которым понималась "независимость"; "франкизация", вариант, которому отдавали предпочтение pieds noirs; и, наконец, "правительство алжирцев алжирцами, поддерживаемое французской помощью и в тесном союзе с Францией".31 Чтобы все увидели преимущества этой последней возможности, армию призвали развивать предыдущие инициативы, в частности пятилетний инвестиционный план для Алжира, разработанный в Константине 3 октября 1958 года. В будущем, как было заявлено, армия должна относиться к коренному населению с уважением, чего французские чиновники неоднократно не делали. (На самом деле французы расплачивались за то, что ранее ликвидировали арабскую аристократию и арабскую профессиональную элиту, передав инициативу экстремистам).

Остается под вопросом, действительно ли в 1958-60 гг. де Голль верил в дипломатию как в лучшее средство достижения предпочтительного для него решения - создания Алжира в составе Франции. Он хотел вести переговоры с позиции силы, а это означало смирение НФО с помощью силы; отсюда и назначение генерала Мориса Шалле главнокомандующим в Алжире, в значительной степени свободного от предрассудков колониальных сил, хотя это не помешало ему в конечном итоге присоединиться к армии повстанцев во время путча генералов в 1961 году. По указанию Дебре, который должен был одержать значительные военные победы до весны 1959 года, план Шалле предусматривал переселение арабов в концентрационные лагеря, слишком похожие на те, что использовались во время бурской войны, создание зон свободного огня и систематическое уничтожение боевиков НФО в крови. Таким образом, переговоры о будущем Алжира проходили на фоне шума непрекращающегося насилия.

К 1961 году НФО, возможно, был разбит в военном отношении, но политически был сильнее, чем когда-либо прежде. Теперь называя себя Провиденциальным правительством Алжирской республики (ПРА) и требуя не что иное, как полную автономию, он рассматривал любую передачу оружия как капитуляцию и призывал мусульман бойкотировать выборы. Многие арабы, к своему стыду, знали, что с НФО/ГПДР нельзя вмешиваться. Так называемых коллаборационистов, сотрудничавших с французами либо в Алжире, либо в континентальной Франции, где к 1962 году было убито около 4 000 арабов, ждали жестокие избиения и казни без суда и следствия. Тем временем "пьед нуар" и их армейские сторонники вели себя как всегда вызывающе. Когда в январе 1960 года генерал Массу был отозван в Париж после его критики алжирского самоопределения, их ответом стала так называемая "неделя баррикад", в ходе которой поселенцы заняли ключевые правительственные здания и провели всеобщую забастовку, в которой элементы армии с радостью приняли участие.

В ответ де Голль надел военную форму и в марте 1960 года совершил еще одну поездку в Алжир, так называемый "тур де месс", в ходе которой он заверил армию, что Дьенбьенфу в Алжире не будет. Некоторые считают это возвращением к бескомпромиссной политике сохранения Алжира французским. Другие историки считают, что именно в этот момент он понял, что у него нет другого выхода, кроме как предоставить Алжиру полную независимость. В конце 1960 года он признался Пейрефитту: "Французский Алжир - это не решение, это проблема "32.

Его мысли были обусловлены рядом других событий. На Мадагаскаре и в государствах Французской империи, расположенных к югу от Сахары, шел процесс получения автономии без тех трудностей, которые возникли в Северной Африке. ООН также оказывала давление на Францию, а симпатии некоторых стран-членов, в особенности бывших колоний, естественно, были на стороне независимости. Внутри самой Франции интеллектуальные критики французских жестокостей становились все более громкими. В 1960 году речь зашла о Джамилии Бупача, молодой алжирской девушке, которую за брошенную в ресторан бомбу наказали голодом, использовали в качестве пепельницы и неоднократно насиловали бутылкой, что возмутило Симону де Бовуар33. Позже в том же году де Бовуар, Жан-Поль Сартр и Лоран Шварц, среди прочих, опубликовали "Манифест 121", в котором поддержали учителя средней школы Франсиса Жансона, отданного под суд за сбор средств НФО во Франции. Де Голль не испытывал особого уважения к этим протестам, но его, должно быть, раздражало, что некоторые участники сопротивления, среди которых были Поль Тейтген, Клод Бурже и Филипп Вианне, уподобляли обращение Франции с арабами поведению гестапо в оккупированной Франции34.

Волнующее возмущение в Северной Африке, казалось, заражало столичную почву. 17 октября 1961 года массовая демонстрация алжирцев в Париже была жестко пресечена начальником полиции Морисом Папоном, который позже будет обвинен в "преступлениях против человечности" за свою роль в депортации евреев в качестве начальника полиции Виши в Бордо. Результатом протеста стали 11 538 арестов, 69 раненых и не менее 40 погибших. Последняя цифра может быть даже выше, поскольку в течение следующих нескольких недель Сена избавилась от мрачного улова из 60 протестующих, убитых во время задержания полицией и просто сброшенных в реку.35 По некоторым оценкам, число погибших превысило 400 человек.

Тем временем в Алжире армия и pieds noirs еще раз доказали свою неразумность. В апреле 1961 года военные (Шалле, Жушо, Салан и Зеллер - "тетрада генералов, вышедших из строя", по словам самого де Голля) устроили путч в Алжире. После его подавления кампания за сохранение Алжира французским государством перешла в подполье, в результате чего была создана Организация секретных вооруженных сил (OAS), возглавляемая Саланом, который утверждал, что идет по