Служанка царского лекаря - Дия Семина

— Ах, вы красотка! Недаром цесаревич вас поцеловал! — одна камеристка не сдержалась и выдала комплимент, от которого я густо покраснела, а вторая девушка прицыкнула, сказав, что их дела господ не касаются.

Так, я поняла, что внезапно стала одной из «господ», или скорее игрушкой самого завидного жениха царства, первого из первых господ. И пока он «в меня играет», то я как бы элита.

Попала в переделку. Причём не поняла ничего из того, что произошло, почему Павел Петрович меня так бурно защищал, мог бы просто приказать адъютанту освободить несчастную Лисичку и забрать?

Сложно гадать над следующим шагом противника, совершенно не понимая правил игры.

— Ваша светлость, госпожа готова к аудиенции.

Старшая камеристка оповестила боярыню о завершении преображения и вывели меня в маленькую гостиную в стиле рококо. Словно в кукольный домик попала, и сама — кукла, марионетка в большой игре.

Присаживаюсь в реверансе.

— Шикарно! Ну что же, поспешим, представлю вас Её Величеству, вы этикет-то знаете? — в её голосе появились нотки разочарования. Оболочка красивая, а вот содержание недотягивает.

— Простите, нет! Но в реверансе присесть смогу, и лишнего не говорить тоже. Остальное от меня не зависит, постараюсь не подвести.

— Но ваша речь удивительно чистая, правильная, проговариваете все буквы, никаких жаргонных словечек, свойственных вашему кругу, ты умненькая, далеко пойдёшь. Утром появилась среди подёнщиков, а к вечеру уже на приём к самой царице, ещё и приватный. Душечка, если хочешь удержаться, улыбайся, говори приятные слова и слушай. Может быть, о тебе напишут пьесу и сделают театральную постановку.

— Я лишь пешка в чужой игре.

— Мы все пешки! Но кто-то становится королевой. Пришли!

Она говорила со мной слишком просто, даже проще, чем Наталья Алексеевна, а как говорить или хотя бы отвечать на вопросы самой царицы я не представляю.

После короткого представления вхожу в широкие двери. Три шага и сразу самый низкий реверанс, голову вниз и замираю.

Тишину нарушил довольно приятный женский голос:

— Такую красавицу через год, ты вряд ли забудешь, сын мой. Я уже начинаю волноваться насчёт моего плана.

«Моего плана» — эти слова отчётливо врезались в моё сознание, Её Величество, не стесняясь, намекнула, что я не просто так сейчас стою перед ними, разряженная как кукла.

Выпрямляюсь и улыбаюсь, но очень деликатно, чтобы не приняли за глупышку.

Царица — шикарная! Если цесаревич её родной сын, а это так, то в колдовстве надо её обвинять. Точёная фигура, идеальная кожа, серые выразительные глаза, правильные черты и самое интересное, она больше напоминает женщин из нашего мира, холёную жену миллиардера. Вечно молодую и прекрасную, идеальную во всём.

Но она царица, и этим всё сказано, жёны олигархов меркнут перед Её Величеством.

Они «любуются» мной, а я с восхищением рассматриваю царскую семью, это какой же красавец царь, если «мальчик» так хорош собой, но не похож на матушку.

Хватило выдержки не сказать комплимент, это совершенно неэтично, хватит восторженного блеска в моих глазах.

— Ева, Евдокия, как же лучше тебя называть? — Павел Петрович подошёл, взял меня за руки и заставил сделать несколько шагов вперёд и покрутиться, оценивая «товар» со всех сторон.

— Ева, Ваше Высочество.

Царица едва заметно улыбнулась и сразу перешла к делу:

— Это имя тебе очень подходит, дитя! Итак, у нас к тебе дело государственной важности. Не смущайся, подойди ближе, нам надо очень обстоятельно поговорить.

— Я не смущаюсь, скорее напугана обстоятельствами. Совершенно не понимаю сути происходящих событий. И не хочу в финале пьесы оказаться где-то на каторге рядом с отцом. Его доля ужасная, но он вряд ли желает мне подобной участи.

Царственные мать и сын переглянулись с улыбкой, от которой стало совершенно неуютно. Они явно что-то задумали эдакое, а отвечать мне.

Глава 14

Предложение

Сама я не посмела бы подойти ближе, но Павел чуть не силой подвёл меня к широкому креслу матушки, сам грациозно присел рядом на стул и указал на невысокий пуфик. Тонкий намёк, что я им не ровня и никогда не буду. Осторожно присаживаюсь и держу спину прямо, голову выше, чем надо, и плечи не опускаю. На самом деле царственные персоны сидят в ещё более неудобных позах, и, кажется, дискомфорта по этому поводу не испытывают, а я едва нахожу место для рук и замираю в ожидании.

Какую они для меня приготовили роль?

Могла подумать о чём угодно, но первый же вопрос царицы заставил вздрогнуть:

— Ева, милая, а замечала ли ты за собой какие-то мистические способности, склонности? Не бойся, говори честно.

Только что избежала за это самое ссылку на каторгу, но рано обрадовалась. Времени на «подумать» вообще нет, отвечаю первое, что пришло в голову:

— Кажется, нет. Но когда ехала в столицу, попала в карету к одной очень знатной даме с маленькими детьми. У малышей резались зубы, я их смогла успокоить. Но это же не магия, просто опыт. Вы, наверное, подумали, что я одарённая, получила дар в наследство от отца знахаря? Но нет, наверное, я пошла в матушку. Думаю, что ведьму змея не укусила бы…

— А тебя укусила змея? — цесаревич удивился.

Киваю, но больше задирать юбку не посмею.

— Князь Волков меня вылечил.

Мать и сын переглянулись, и уже без улыбки. Я их разочаровала и не оправдала надежды, только бы не вернули Орлову.

Царица продолжила разговор, давая мне ещё один шанс:

— Возможно, ты знаешь о несчастье, ах да, конечно, знаешь. Ведь ты служанка лекаря.

— Князь не обсуждал со мной своих пациентов.

— Это хорошо. У него сейчас один пациент, Его Величество царь Пётр Иванович. По трагическому стечению обстоятельств он на охоте получил ранение. Обычно у простых охотников подобные раны заживают довольно быстро.

Царица не смогла договорить и промокнула слезинки тонким платочком. Сделала это абсолютно искренне, не стесняясь меня.

Продолжил цесаревич:

— У моего отца ужасная рана, она не заживает, и есть подозрение, что здесь примешаны магические силы. Мы только что приказали тайно отправить отряд гвардейцев за твоим отцом, его заберут с каторги и возможно оправдают.

— Спасибо большое, — только и нашлась что сказать. Настоящая Евдокия, наверное, кинулась бы