Служанка царского лекаря - Дия Семина

Закатываю глаза, забывшись, что он князь. Откусываю безопасное печенье, запиваю морсом и начинаю рассказ с того момента, как он оставил меня в этой комнате ждать побега в город.

Несколько раз Эйнар вскакивал и измерял гостиную шагами, особенно в части рассказа о тайном советнике и его личной вендетте с родом Гордеевых.

Потом кратко пересказала разговор с царской семьёй. Однако про фиктивную романтику с цесаревичем решила умолчать, даже не знаю почему, постеснялась, или появилось желание поддеть самолюбие Его Светлости, пусть ревнует, а то ходит тут такой красавец, с широкими плечами и узкими бёдрами, серыми глазами и…

Я снова на него засмотрелась, но вовремя опомнилась и продолжила рассказ, теперь уже о том, что происходило в спальне Его Величества, что я смогла унять на какое-то время его боль и помогла заснуть.

Приятно удивлять профессионала своего дела, однако горькую вишню на торте я припасла напоследок.

Дождалась, пока Волк немного придёт в себя и выдала:

— Я видела его рану, она не гниёт, а по сути, уже должна быть гангрена…

— Она бы и началась. Но я использовал новое лекарство и обработал рану, но она не заживает.

— Её надо зашить! Я не медик, но пару раз в жизни сталкивалась с подобным (промолчу про рану старшего сына и своё второе кесарево, такие подробности нам ни к чему). Нить лучше взять из натурального шёлка (словно в этом мире есть синтетика, ага). Странно, что вы не используете такой элементарный метод.

— Откуда у тебя такие сведения? Мы не штопаем раны, как это делают южные дикари, внутри рана быстрее воспаляется, если её не обрабатывать. А потом стягиваем плотной повязкой… Иногда используем золотые скобы, они тоже очень надёжные. И на ране Его Величества они были, да толку мало.

— Да, понимаю, но поверь, ему нужно зашить рану, а после обрабатывать твоим чудесным лекарством. И он поправится через неделю. Но при условии, что его не отравят раньше.

Бум! Кажется, я отправила Его Светлость в нокдаун. Он откинулся на спинку стула и побледнел.

Прекрасно его понимаю, не заметить воздействия яда, такому искусному лекарю — считай, расписаться в собственной профнепригодности. Жду, когда Эйнар придёт в себя.

— Как ты поняла?

— Учуяла запах, на самом деле его нет, его ощущаю только я. Это змеиный яд, какой-то редкой, заморской гадины, плюс есть химический усилитель и консервант, уж не знаю как, но кто-то очень постарался сделать идеальное орудие убийства. Он действует, как бы это проще сказать, воздействует на нервную систему. Симптомы невралгии, потому у него болит всё тело. Но травят медленно, очень искусно, кто-то разбирается в дозировках. Когда вы, Ваша Светлость полностью увязните в лечебном процессе — этот кто-то, а скорее всего Орлов, обвинит вас в шарлатанстве, сошлёт как Михаила Гордеева на каторгу. Посадят на трон…

В следующий миг очень крепкая рука Эйнара зажала мой рот с такой силой, что я прикусила губу.

— Молчи, молчи! Здесь всё прослушивается. Чёрт! Чёрт возьми. Ты уверена?

Киваю, борясь с испугом, руки вдруг задрожали, кусочек печенья выпал на скатерть и раскрошился. Да кому оно сейчас нужно, это печенье. Князь наклонился ко мне так близко, что я ощущаю его тёплый мужской запах, а он мой… Если бы не панические настроения, то я, наверное, не сдержалась бы и прикоснулась к его небритой щеке. Приворотным зельем он меня, что ли, напоил…

— Я чувствовал в тебе силу. Но она совершенно непонятная. У знахарей есть чёткий след, кто-то травник, кто-то в целом всё может, женщины, обычно, повитухами…

— Наверное, из-за укуса змеи, все мои настройки сбились, и я теперь по ядам, и успокаивать. Обезболивать, как ходячий транквилизатор…

— Откуда в тебе такие слова?

— Это неважно. Завтра утром, мы идём шить рану. И нам придётся нести вахту у его постели, следить за едой, хотя, думаю, еда — это слишком банально. Ты бы заметил, его травят как-то по-особенному, улучают момент и капают на открытую рану, даже через бинты действует. И я остаюсь ночевать у тебя, ой, простите, устала. У вас. И ещё одна просьба, спасите меня от проклятого корсета, как лекаря прошу, мои рёбра уже стонут от боли.

Встаю и стягиваю с себя платье, заставляя «хозяина» громко охнуть, словно я сейчас тут голая перед ним встану. Тоже мне доктор.

— Да у меня ещё три юбки, рубашка и лиф под корсетом, никакого стриптиза не будет. Разрежьте эту проклятую шнуровку, пока я ещё могу дышать…

Поворачиваюсь к нему спиной, рукой перекидываю волосы наперёд и замираю в ожидании решительных действий.

— Пожалуйста…

— Да, сейчас…

Взял из своей лекарской сумки скальпель и очень медленно перерезал один за одним «стежки» шнура. Видать, наглядно заметил, как шнуровка крепко держит, и на ране такой подход тоже сработает, а потом ниточки срежем вот также и получим аккуратный шрам.

Наконец, оковы пали…

— Уф! Спасибо огромное, вы меня спасли. Всё, я спать, моя комната свободная?

— Да…

— Простите меня за всё, я честное слово, не хотела вам вредить, но оно само так…

Он меня придержал так же, как недавно цесаревич, взял крепко за плечи и посмотрел в глаза, слишком пристально, вздрагиваю и его заставляю вздрогнуть, опомниться. Но не отпустить.

Наклонился, коснулся моих губ поцелуем, и я ответила.

— Вы женаты, я служанка…

— Я не женат. Таким, как я сложно найти кого-то подходящего…

В его голосе и без магических способностей прочиталось другое: «Я тут чуть с ума не сошёл, пока тебя не было!»

После его поцелуя в сознании вихрем пронеслось нечто такое, от чего внизу живота потянуло, колени сделались ватными, и кровь прихлынула к щекам, заставляя их гореть огнём.

Я в него влюбилась…

Как наивная девочка, в своего спасителя. Неважно, сколько лет женщине, и какой у неё опыт, и какой статус в обществе, влюблённости на это наплевать. Я в этом мире встретила того, за кем, сама того не ведая, пришла во дворец. И только сейчас осознала, почему не осталась в безопасном доме адвоката, почему не повернула назад после слов управляющего.

И почему я сейчас здесь, рядом с ним, а не в комнате фрейлины…

— Нам стоит побороться, только я очень боюсь. Нас не пощадят.

— Нет, не пощадят. Я рискну, зашить рану, это возможно правильное решение, всё равно других нет.