Я один вижу подсказки 13 - Никита Красавин

class="p1">Стены из пламени вздымались на сотню метров ввысь, а пол представлял собой бурлящую лаву. Я стоял в одиночестве на небольшом островке, и всё вокруг словно кричало: «Ты вошёл не в тот дом».

В голове всплыла подсказка:

[Пройди пять шагов направо, затем поверни налево и ещё десять шагов прямо.]

Хм… Невидимая тропа?

Я сделал всего один шаг и действительно не провалился в лаву. Ноги коснулись чего-то незримого, но твёрдого.

Следуя указаниям подсказки, я двинулся дальше. Жар опалял лицо, несмотря на защиту. Был совершенно уверен: если упаду в лаву, никакой иммунитет не спасёт.

[Теперь три шага назад, поворот направо и семь шагов к горящему столбу.]

Топ. Топ. Топ.

Слышался лишь мерный топот ног по невидимой дорожке.

[Последний поворот — налево, затем прямо до конца.]

Когда наконец добрался до центра лабиринта, увиденное заставило меня замереть на месте.

Что за чертовщина?

Посреди небольшой каменной площадки стояла детская люлька. А из неё доносился надрывный плач младенца.

— Уааааа!

Сердце ёкнуло.

Ребёнок? Здесь, в этом аду?

Я подошёл ближе и увидел его. Совсем маленького, может быть, трёх-четырёх месяцев от роду. Он плакал, но выглядел вполне обычно, без единого ожога на теле.

В голове сразу всплыла информация от Всеведущего:

[Это Питер, младший сын Алиши. Отнеси его к ней, и ты сможешь попросить её об услуге.]

Отнести? К ней?

Звучало жутко — просить об «услуге» у проклятья. Но было бы неплохо попросить её снять его с меня.

Эта мысль обрадовала: одновременно сделаю два хороших дела. Верну матери дитя и спасу себя.

— Тише, малыш, — прошептал я, протягивая руки к ребёнку. — Сейчас мы пойдём к твоей маме.

Стоило мне коснуться младенца, как он разревелся ещё сильнее.

— УААААА!

Питер явно был не самым послушным мальчиком. Его тельце вспыхнуло ярким пламенем, и через секунду от ребёнка остался лишь чёрный прах.

А?

Что я сделал не так?

Я стоял в шоке, уставившись на горстку пепла. Почему он сгорел от моего прикосновения?

Понятное дело, вины моей в этом нет. Ещё ни один человек не сгорал от моих прикосновений.

Просто сама сущность этого ребёнка… образовавшийся от него прах… Ведь с некой стороны место вокруг — мир мёртвых.

Поэтому я достал небольшую стеклянную склянку и аккуратно собрал пепел. Его было совсем немного, но я чувствовал исходящую от него силу.

Огненный лабиринт исчез. Я снова оказался в обычной разрушенной избе. Только огонь вокруг погас, остались лишь чёрные обгоревшие стены.

Не стал долго задерживаться и быстро вышел наружу, где меня ждала троица — они что-то обсуждали. Когда увидели меня, сразу же замолчали. Но ненадолго…

— Что-то ты быстро!

— Нормально.

— Ничего интересного не нашёл?

— Пустой дом, как и все остальные.

Уин недоверчиво прищурилась:

— Тогда зачем ты туда ходил?

— Проверить свою идею…

Конечно, никто мне не поверил. Впрочем, их интересовал другой вопрос:

— Куда теперь?

В этот момент я выбирал направление, и одна сторона выделялась сильнее других.

[Виктор пытается призвать «Рюэна» в аномалию. Если его мысль проникнет сюда, то снять проклятье ты уже не сможешь.]

Рюэн? Сюда?

Эта мысль испугала меня по той причине, что подобное — явный перебор. У меня нет сил, чтобы бороться с божеством, которое должно быть чуть ли не на одном уровне с самим Энрю.

Они появятся у меня лишь тогда, когда я пройду все девять испытаний. И то только теоретически. Силу Рюэна или Энрю я не то что не могу понять — я её не могу даже представить.

Если коротко, то это существа, которые могут менять вселенные, законы вселенной, а может, даже их создавать. Что-то за гранью моего понимания.

Из-за таких мыслей моё лицо побелело, кровь отлила от него. Троица сразу же это заметила.

— Что с тобой случилось?

— Внутренняя травма?

— Давай, я могу тебя осмотреть!

Они предположили, что я был ранен. Видимо, настолько плохо выглядел со стороны.

— Всё нормально со мной. По крайней мере, пока, — я поднял руку, чтобы они ко мне близко не подходили. — Идёмте быстрее, нам нужно спешить!

* * *

Выжженная пустошь раскинулась там, где когда-то была деревенская площадь. Чёрная земля местами всё ещё дымилась, словно память о том пожаре останется навечно. Воздух висел тяжёлый и неподвижный, пропитанный запахом гари.

В самом центре площади стояли пятнадцать человек. Хотя назвать их людьми язык не поворачивался — Падшие.

Их глаза горели нездоровым блеском, а движения были слишком резкими и нетерпеливыми. Во главе этой жуткой группы возвышался Виктор, довольно улыбающийся.

Рядом с ними находился алтарь, сложенный из человеческих костей. А возле него, связанные и беспомощные, сидели двое — Рома и Лира.

— Кого же выбрать?

Виктор неспешно обходил своих пленников. Его взгляд скользил от одного к другому, словно он выбирал между двумя сортами вина к ужину.

С одной стороны — красивая девушка, с другой — мрачный парень. И у того, и у другого были свои плюсы и минусы.

В этот момент между Ромой и Лирой завязался разговор. Абсурдный и неуместный в их положении, но человеческая природа порой проявляется в самые неподходящие моменты.

— У тебя с ним что-то было?

Роме это было важно. Лира повернулась к нему, и в её глазах мелькнуло раздражение.

— Хочешь узнать об этом сейчас? Серьёзно?

— Да, — упрямо ответил Рома. — Если мне сегодня умирать, то я бы хотел, чтобы душа успокоилась. Не хочу накапливать незавершённые дела.

Тяжело вздохнув, Лира покачала головой:

— Ничего не было.

Но Рому это не устроило. Ревность — странная штука, она может прорасти и извратить даже самый стойкий разум.

— Ты врёшь!

— Это правда! Ты уже принял какое-то решение… Ты уже обвинил меня, сам ответил на свои вопросы. Только и ждёшь подтверждений!

Их ссора выглядела неуместно среди падших и алтаря, где из них выбирали, кого принести в жертву первым.

Виктор, очевидно, наслаждался представлением, но в конце концов решил вмешаться и перетянуть внимание на себя.

— Кхм…

— Чего тебе?

— Сейчас сам увидишь.

С театральным жестом Виктор начал снимать штаны, и то, что открылось взору, заставило Рому замолчать от шока.

— Видишь?

— Нет…

Там ничего не было.

— То-то же. Моя лучшая «работа». Я отрезал «это» во служение Рюэну, как знак отречения от самого важного. Понимаешь?

Рома этого не понимал и не хотел понимать. Он просто моргал, а затем посмотрел на смутившуюся Лиру.

Значит, он ревновал к… к тому, кто физически не способен был составить ему конкуренцию?

Тогда что означал тот взгляд Лиры, который он видел раньше? Какую тайну скрывали