Москва-1980 - Михаил Востриков

— Да. Ни-че-го! Только обручальные кольца и у деда — золотая Гертруда (Медаль — золотая звезда Героя социалистического труда) и серебряный портсигар с золотой монограммой, лично от Сталина. Не стали забирать.

— Та-а-ак… Давай-ка заворачивай их всех на личный досмотр и рентген, проглотили, что ли?

И через час…

Старший таможенной смены проводил уже опаздывающую семью на посадку в самолёт:

— Прошу извинить за задержку, товари… простите, господа! Служба, знаете ли. Счастливого пути!

Сюжет 8. Судьбу не обманешь!

Переезд

19 июля 1980 г., суббота, 10−00, Текстильщики

Перед подъездом Татьяниной хрущёвки стояло такси — «Волга» ГАЗ-24 салатового цвета с открытым багажником, куда мы с Владимиром Юрьевичем, папой Татьяны, вынесли и поставили несколько сумок с её вещами. А мои вещи все уместились в мой чемодан, ещё и место осталось.

Я старался не замечать и всякий раз отводил глаза от нескольких больших чёрных клякс на асфальте перед подъездом, появившихся здесь в наше отсутствие, когда мы с Татьяной отдыхали в Крыму. Дворник-татарин (а в Москве 1980-го практически все дворники были татары, а чистильщики обуви — ассирийцы!) Музафар ругался на эти кляксы по-татарски и по-русски, неизвестно, что и когда здесь пролили и они не оттирались совсем!

Я конечно знал, что это за кляксы, «Зубы Василиска» сработали штатно. Месяца через три-четыре их уже смоет дождями, но не раньше. Надо Зубы уже отключить из режима автоматического поражения, если мы отсюда уезжаем, оставить только оповещение. Родители Татьяны сразу почувствуют тревогу, если кто-то к ним припрётся с недобрым — Иншой он злоумышляющий и поэтому подлежащий немедленному истреблению, или просто похмельный сосед-алкаш из квартиры сверху, занять десятку до получки. А дальше родителям нужно будет просто позвонить мне, я разберусь.

Но разбираться мне пока было не с кем. Оба Догляда Инших, никак себя не проявляли и на связь со мною не выходили. Ну и отлично!

Сегодня мы с Татьяной и нашим замечательным крымским приобретением — полосатым котёнком Шуршавчиком переезжали в мою квартиру в «Дом авиаторов». Для всех легенда была одна — мне эту квартиру оставил дядя Моисей Зильбертруд, моей мамы троюродный брат по её маме, а моей бабушке — Марии, еврейско-немецкой линии нашей семьи Архиповых. Дядя с семьёй только что эмигрировал в Израиль, а отдавать квартиру государству не захотел, вот сам и предложил меня в ней прописать, узнав от мамы, что я учусь в Москве. Золотой дядька, с самим Сталиным говорили знался!

— Вот адрес и домашний телефон на всякий случай. Татьяна сама вам с него сегодня позвонит. Вы уже приглашены к нам на новоселье. Только вот разгребёмся на новом месте и сразу вас позовём, не волнуйтесь, — сказал я Владимиру Юрьевичу.

А план у меня на сегодня был таков:

До обеда — переезд, если его можно так назвать… внести в лифт несколько сумок, а после обеда к 15−00 мы с Татьяной поедем в Лужники на открытие XXII летней Олимпиады! Вот и весь мой план.

* * *

Первым в квартиру по древнему языческому обычаю и в полном своём кошачьем праве зашёл Шуршавчик-Шур-Шурави, выпущенный мною из самодельной переноски. И сразу пошёл на кухню проверять свою миску. Как будто точно знал, что она там была. А она там была! Впрочем, как и всё остальное, самое необходимое.

Холодильники были под завязку забиты хорошей едой, новая фарфоровая посуда, серебряные ложки-вилки. Всё это я купил и притащил в крайние два дня в валютной «Берёзке», на Центральном рынке, что на Цветном бульваре и в посудных комиссионках на улице Горького и на Кирова, рядом с Лубянкой.

Квартира в полном порядке. Индоарийская бригада шестрируких асуров за три дня уделала её до состояния новой. Даже лучше! Недорого! Всё восстановлено в мелочах, вычищено, натёрто и намыто. Нигде ни пятнышка! И только слышен лёгкий запах каких-то древних восточных благовоний. Это видимо запах родины шестируких асуров:

«Там, где находятся тридцать три бога в мире Трайястримша на вершине горы Сумеру».

Так они мне сказали. Да пусть!

Татьяна так и стояла в прихожей… зажимала рот ладошкой и поводила вокруг прищуренными от неожиданности глазками-щелочками. В таком доме и в такой квартире она в первый раз. Не ожидала конечно что это так будет выглядеть.

— Танечка! — обратился я к ней, — Это всё наше — твоё и моё! Квартира, где мы теперь будем с тобою жить долго и счастливо!

Любимая отмерла и начала медленно двигаться в дивном волшебном танце! Лёгкими приставными шажочками (занималась танцами в детстве) прошла в прихожую, коридор, сделала круг по гостиной, кухня, вторая, санузлы (в одном — унитаз, умывальник и душевая кабина, а во втором — большая чугунная эмалированная ванна на кованых ножках), все три комнаты (одна, побольше — наша с ней спальня с крепкой дубовой кроватью 2.5×2.5 м., уже застеленной льняным бельём), балкон, опять гостиная.

А на дубовом круглом столе в круглой гостиной для Татьяны стоял огромный букет красных роз (вчера купил на Центральном рынке у азербайджанцев) в красивой хрустальной вазе, оставшейся от «авиаторов-родственников» Зильбертрудов (не потащили, уж больно большая и тяжёлая).

А на полочке в прихожей лежали две связки ключей от новых замков (всего их три, две — нам с Татьяной, одна запасная), квартирная книжка-жировка с квитанциями на моё имя как ответственного квартиросъёмщика, и мой паспорт, уже с пропиской по данному адресу. Советский маклер Максим Борисович Завьялов — это надёжность и качество, даже в мелких деталях сделки!

Татьяна не потеряла сознание от счастья и не закричала — «Ох!» и «Ах!». А потому что уже всё поняла! Её жених (будущий муж, так ей больше нравилось!) Антон Архипов — волшебный принц на белом коне, как она и мечтала и потихоньку молилась о нём с детства. И всё это наконец-то сбылось, она же молилась! А квартира, ну да, и квартира тоже, надо же им где-то жить.

И медленный танец Татьяны мгновенно приобрел взрывной характер украинского гопака с радостными повизгиваниями и подпрыгиваниями до потолка в смеси с дикими плясками кипчаков и половцев из оперы «Князь Игорь» композитора Александра Порфирьевича Бородина. Глаза Татьяны загорелись зелёным ведьмовским светом, меня схватили